Тяжелый гул.
Я шагнул в сторону — и его плеть рассекла пустоту там, где я
стоял мгновение назад. Лицо обдало порывом ветра.
Свист плети звучит снова и снова — он атакует вслепую, бьёт в
никуда, но с яростью зверя, загнанного в угол.
Я быстрее.
Я двигаюсь по кругу, сбиваю темп своих шагов — ускоряюсь,
замедляюсь, уворачиваюсь и перепрыгиваю плеть. Его удары проходят
мимо, кромсают воздух. Он пытается догнать меня, но при всей его
скорости, Арлен в доспехах. Его дыхание становится тяжёлым. Он
злится.
Каждое его движение всё медленнее и всё более предсказуемо. Всё
становится кристально ясным. Я вижу его даже сквозь тьму. Не
глазами — Духом. Его шаги, удары, замахи — будто открытая книга
передо мной.
И вот оно — он замедляется на миг.
Готовит что-то новое.
Гул, как от роя пчел. Самонаводящееся копьё!
Я не вижу его, но помню, как оно взлетало раньше, помню его
скорость, угол атаки.
Я ухожу в сторону — ровно такой же шаг, как тогда. Мгновение — и
копьё пронеслось мимо, отколов ледяные пластины с моей груди.
Крошка взлетает в воздухе, искрясь в темноте. Но я уже готов.
Моя ладонь рвётся вперёд и хватает его оружие.
Боль взрывается в пальцах мгновенно. Копьё вибрирует, скользкое,
раскалённое. Я чувствую, как жар прожигает ледяную перчатку, будто
я держу раскаленную болванку. Кожу жжёт, но я не отпущу.
Лёд трещит, испаряется. Я намораживаю новый слой. Треск. Холод
пробегает по руке, но металл становится скованным. Копьё дёргается,
пытается вырваться. Я сжимаю сильнее.
Копьё гневно дрожит в моей руке.
Тьма вокруг окончательно рассеялась, и теперь весь мир снова
обрёл чёткость. Толпа снова неистовствует, их крики сотрясают
воздух. Насмешки над босяком с кривым копьем сменились сомнением,
сомнение — удивлением, а оно в свою очередь всё нарастающей верой в
мою победу. Нравилось ли это собравшимся, или нет.
Противник ещё мгновение назад был непоколебимой крепостью,
теперь стоял передо мной с пустыми руками. Его копьё — его
гордость, его сила (его дорогущий артефакт) — теперь находилось в
моей руке. Оно сопротивлялось, словно живое. Знаки на древке
вспыхивали и угасали, молнии пробегали по металлу, вырываясь
наружу, пытаясь достать и разорвать мою кожу.
Но я не отпускал.
Арлен стоял неподвижно. Внутри него бушевала буря. Он скрывал
эмоции, но тело выдавало его — напряжённые плечи, вздернутый нос,
до боли сжатые челюсти.