Рихтер первым заметил неладное. У парового котла, установленного
в передней части платформы, тонкой струйкой выбивался пар. Подойдя
ближе, он провел рукой вдоль стенки. Металл был влажным и
горячим.
— Трещина, — пробормотал он, нахмурившись.
Кудряшов подошел следом и прислушался к ровному шипению.
— Это может стать проблемой?
— Если пустим пар под полным давлением, да, — ответил Рихтер. —
Может прорвать обшивку.
— Что делать? — спросил я, внимательно осматривая
повреждение.
Островский, который до этого молчаливо наблюдал за нами, шагнул
вперед. В руках он держал инструменты.
— Есть способ временно загерметизировать, — сказал он. — Надо
быстро обработать стык и наложить временную заплату.
— Сможем это сделать в пути? — спросил я, кивая в сторону
паровоза.
— Если снизим скорость, не разгоняя давление до предела, то да,
— ответил Рихтер. — Но работать придется прямо на ходу.
Я огляделся. Рабочие хмуро переминались с ноги на ногу,
недовольно переговариваясь. Длинное путешествие, холод, постоянные
остановки, все это сказывалось на настроении людей.
— Долго? — бросил кто-то из буровиков, ссутулившись от
ветра.
— Либо чиним, либо стоим тут до полудня, — отрезал Рихтер. —
Решайте сами.
Ответом было недовольное ворчание, но все понимали, что выбор у
нас невелик.
Ну как, решайте. Я руководитель экспедиции, на мне вся
ответственность. Поэтому я кивнул ученому:
— Действуйте.
Островский уже расстелил перед собой инструменты, нагревая
припой. Ветер трепал его плащ, но он двигался уверенно и
сосредоточенно.
Мы с Кудряшовым помогали ему, подавая приборы. Работа была
грязной и сложной. Горячий металл шипел под каплями влаги, руки
замерзали, но отступать было нельзя.
Через сорок минут Рихтер вытер пот со лба и кивнул:
— Держаться будет. Не идеально, но дотянем.
Я посмотрел на растрескавшуюся обшивку, на которой теперь
красовалась прочная заплата, и облегченно выдохнул.
— Продолжаем путь, но медленно, — сказал я.
Паровоз дал гудок, и состав, скрипя сцепками, начал движение.
Вагон снова качнулся, но теперь уже не так резко. Рабочие
разбрелись по местам, устало потирая ладони.
Я встретился взглядом с Островским. Он коротко кивнул, убирая
инструменты.
— Нам повезло, что трещина была небольшой, — заметил он.
— Повезло, — согласился я. — Но лучше бы нам больше так не
везло.