Посланник не удостоил старосту даже
взгляда. Он взмахнул ладонью, и раздался резкий свист, словно
кто-то рассек воздух хлыстом. За ним последовал влажный хруст. На
лице старика вздулась и тут же лопнула багровая полоса, обдав меня
теплыми красными каплями.
Я вздрогнул, ощутив на ногах липкую
влагу. Староста рухнул на колени, зажимая лицо руками, и с его
пальцев на раскаленный песок потекла кровь. Он тихо скулил от боли,
но ни один из присутствующих даже не посмотрел в его сторону —
настолько всех парализовал страх перед Посланником. Только ветер
продолжал лениво колыхать имперские знамена, древки которых держали
в руках знаменосцы.
Знамена были огромными — тяжелые
полотнища с вышитым золотом солнцем на багряном поле. Они
развевались с сухим шелестом, похожим на хлопанье крыльев огромных
птиц. И в этом звуке мне чудилось предвестие смерти.
— Как тебя зовут? — повторил
Посланник с ледяным спокойствием, так, словно ничего не
произошло.
Его способность игнорировать
страдания старосты была пугающей. Не жестокость — жестокость
предполагает эмоции, удовольствие от чужой боли. Это было полное
безразличие, словно староста был не человеком, а досадной помехой,
которую следовало отбросить в сторону.
Я сглотнул, ощущая, как пересохло
горло. Первый серьезный выбор в этом мире: сказать правду или
соврать? Что приведет к меньшим проблемам?
— Корн, — ответил я, решив
придерживаться легенды, озвученной старостой.
— Сколько тебе лет? — Посланник
продолжал сверлить меня взглядом, от которого хотелось зарыться в
горячий песок под ногами.
— Восемнадцать, — ответил я,
проглотив комок в горле.
Я не солгал. На Земле мне недавно
исполнилось восемнадцать лет. Я не знал, как считают возраст в
Волде и сколько дней в местном году, но решил не усложнять
ситуацию.
Посланник окинул меня внимательным
взглядом с головы до ног, задержав его на моих лохмотьях. В его
глазах промелькнуло что-то похожее на разочарование или досаду.
Я знал, как выгляжу. Спутанные
грязные волосы. Лицо, покрытое коркой грязи и дерьма трексов.
Одежда, которая больше походила на набор дыр, кое-как скрепленных
нитками. И вонь — о, эта вонь была моей лучшей маскировкой.
— Чей ты сын? — спросил Посланник,
наклонив голову в другую сторону.
Он был похож на киноактера. Густые
черные волосы блестели, как вороново крыло, и были заплетены в
сложный узор с вплетенными серебряными нитями. На конце косы
покачивался небольшой клинок — не просто украшение, а оружие,
готовое к использованию в любой момент.