Она раскатилась грудным вибрирующим смехом:
— Так я перепугалась, но знала, шо будет, если разозлю. Потому
поздоровалась, как умела! «Здрасьте, говорю, государь добренький,
благодарствую, говорю, шо меня выбрали» и поклонилася ему до земли.
Меня так служанки научили, чтобы его умаслить. А он как вскипел!
Побил меня немного, но потом остановился и говорит: «Красивая-то
какая. Неужель ее невозможно научить нормально разговаривать?» И
там какой-то дедок рядом подкрякал, что научить — это запросто. Вот
меня сюда и отправили! Учиться, значит, чтобы сударя своими речами
не беленить.
Я невольно смеялась над ее рассказом. Это же нарочно не
разыграешь! Мне отсрочку дал титул и невзрачная внешность, а Мариту
спасла красота и сельская безграмотность. Научить правильно
говорить и изящно кланяться — не такая уж большая проблема, на это
точно уйдут не годы. Но пока она здесь — она не там. И мне все
зудело спросить: «А как там?», ведь Марита провела в замке демона
несколько дней и точно знает больше моего. Но я не спрашивала,
потому что очень боялась, что ответит такое, после чего мне
действительно смерть медом покажется.
Характер у нее был немного странный — гораздо более
эмоциональный, чем я замечала за людьми до сих пор. Марита то
гоготала так, что стекла дрожали, то печалилась до такой степени,
что и мне хотелось плакать, ее слушая.
— Эх, Айса, счастливая ты. Я бы тоже в жены хотела, если уж
совсем не увернуться. Все лучше.
— Чем же лучше? — я на этот вопрос и себе не отвечала.
— Хотя бы тем, шо наложницы при демоне живут, пока молодые и
красивые. А жены сами мрут, если до того сильно не разозлят. Чуешь
разницу?
— Смотря от чего мрут, Марита, — неопределенно ответила я. — Но
спорить не буду. Нам обеим в этих шкурах побывать, там и сравним. А
может, он и возьмет тебя в супруги, если поразишь его благородными
манерами? Не все же десять жен у него обладают высокими титулами,
некоторые должны быть из простых. А уж такие красавицы там вряд ли
водятся, так что можешь и великой княгиней стать, если
сложится.
Я просто пыталась подбодрить, чтобы она снова улыбнулась, хотя
не могла определиться, что лучше — умереть молодой или жить до
глубокой старости среди таких же измученных судьбой жен, видя всё,
что муженек творит с другими.
Директор университета оказался прав в предположении: мы с
Маритой не были близки по происхождению, по воспитанию или по
интересам. У нас из общих тем для беседы была только одна — Зохар
Рокка, но о нем мы и сами не хотели говорить. Но при всем этом мы с
ней сразу срослись самым важным — ощущением общей беды, которая
примирит даже самых непримиримых. Мне, не наученной любить и
принимать чужое внимание, Марита чрезвычайно понравилась. И резкий
громкий хохот над любой мелочью казался самой прекрасной на свете
музыкой, поскольку был искренним. Пусть смеется, пусть даже среди
ночи будит своим гоготом — и пусть ей боги подарят много такого же
смеха впереди. Хотя бы пока она остается в университете. А дальше у
нее положение не завиднее моего: жить бездетной, ублажать старика,
благодарить его за побои и издевательства и никогда не узнать любви
другого мужчины.