Я рассматривала ссутуленную спину рыжеволосой Мариты, которая,
пыхтя и потея, пыталась старательно выводить ровные буквы. Неужели
беду на меня навела именно она? Неужели врагом оказалась девушка,
которую я чуть ли не сразу записала в сестры, поскольку мы были с
ней сроднены единым несчастьем? Со мной ведь и раньше подобное
происходило: я всегда открываю душу навстречу тем, кто сам
подобного ко мне не чувствует.
У Мариты в университете особое положение. Девушки часто смеются
над ее безграмотностью и грубой речью, но она не обращает на
насмешки внимания, как если бы их не было вовсе. Зато парни не
смеются — хоть в столовой, хоть в учебном коридоре все
представители мужского пола замирают и смотрят ей вслед. На это
Марита также не реагирует, как если бы жадных взглядов не замечала.
Даже будто побаивалась этого восхищения больше, чем презрения.
Перед ней стояло то же условие: если Марита после возвращения в
замок окажется не девственницей, коей уезжала, то за распутство
поплатится не только она, но и вся ее семья, а может, и целая
деревня. Я видела в этой безродной девице, не умеющей даже бегло
читать, мудрую осторожность, что вызывало уважение.
Могла ли Марита так поступить? И почему перстень не нашли при
обыске? Хотя мы с ней вряд ли попадали под серьезное подозрение,
потому охрана могла не слишком усердствовать. Мы, лишь недавно
прибывшие из Седьмой Окраины, вряд ли в курсе, как пробраться в
покои шелле, и уж, тем более, чем ценным там можно поживиться. К
тому же мы объявлены невестой и наложницей великого князя — зачем
нам деньги, если у нас до конца жизни больше ничего своего не
будет? Но то, что кольцо не найдено, не говорило в защиту моей
соседки. Глава охраны обмолвился о том, что драк-шелле каким-то
образом может ощутить, кто последний трогал его вещь. А я в
изумлении взяла перстень в руку — и теперь, если пропажа будет
обнаружена в нашей комнате, то я и сделаюсь единственной
подозреваемой. Не для того ли она в моих вещах и была
запрятана?
Чем дольше я смотрела в ее спину, тем сильнее убеждалась в
правоте догадки. Я здесь почти никого не знаю, никто меня не
ненавидит, никому я дорогу не переходила. Такое задание ей не мог
дать великий князь, это точно: если бы Зохар Рокка хотел меня
загубить, то незачем было вообще сюда высылать. Но я ведь видела
легкую зависть в ее глазах, когда она сравнивала положение жен и
наложниц! Молодых благородных девиц в Окраине больше нет — иначе
великий князь не стал бы вообще со мной возиться. Но если меня
казнят, да тем более если я буду убита по приказу драк-шелле, то
никаких вопросов к другим людям быть не может. Зато Зохар вполне
может задуматься о том, чтобы все-таки выбрать невесту из простых.
Кого же он выберет, если не исключительную красавицу Мариту? А
после нескольких лет университетского образования ее невозможно
будет отличить от княжны. И ведь она очень старается в учебе, это
заметно. Зачем же она старается, если ей предстоит только ноги
раздвигать, пока она старику не надоест? Почему так пыхтит и не
сдается, выводя фигурную «А» уже в тысячный раз?