Опальная жена. Пекарня на краю севера - страница 17

Шрифт
Интервал


— Всё хорошо, — я попыталась улыбнуться, но губы лишь судорожно дёрнулись в жалком подобии улыбки.

— Вы что же тут раскудахтались, дуры безмозглые?

В комнату вошла немолодая женщина с суровым выражением лица, в тёмном платье и белоснежном чепце — старшая служанка. Её появление мгновенно заставило девушек замолчать и опустить глаза.

— У вас и без того дел по горло! А вы тут языками чешете, как на базаре! Ступайте на кухню, там посуда немытая стоит, а потом бельё нужно развесить, — строго произнесла она, складывая руки на груди.

— Но я ещё не закончила с причёской, — робко возразила Ирма, всё ещё держа в руках расчёску.

— Ничего страшного, я всё сделаю сама!

Девушки поспешно присели в реверансе и выскользнули за дверь. Старшая служанка покачала головой, глядя им вслед, а затем повернулась ко мне.

Её взгляд... Он заставил меня внутренне содрогнуться. Колючий, пронизывающий. В нём читалась странная смесь презрения и едва сдерживаемого раздражения.

Женщина молча подошла и взяла расчёску, оставленную Ирмой. Её движения были точными, скупыми, без лишней суеты. Каждый взмах расчёски отдавался лёгким покалыванием в коже головы, заставляя меня невольно ёжиться.

Затем началась долгая процедура облачения в платье — корсет, нижние юбки из тонкого батиста, верхнее платье из тяжёлого шёлка цвета бургундского вина.

Я старалась не морщиться, когда шнуровка корсета впилась в тело.

Застёгивая у меня на груди пуговички, старшая служанка делала это резко, с каким-то остервенением.

"Она знает" — пронеслось в голове.

Знает, что произошло вчера. Знает, куда подевался конюх.

Выбрасывая пассивную агрессию вместе с каждым движением, женщина безмолвно винила во всём именно меня…

— Вот и всё, — произнесла служанка, развернув меня лицом к зеркалу.

Я ощущала себя фарфоровой статуэткой — хрупкой, изящной, но совершенно лишённой возможности двигаться и дышать полной грудью.

Корсет стягивал тело немилосердно туго, буквально выдавливая воздух из лёгких. Каждый судорожный вдох давался с огромным трудом. Грудная клетка почти не расширялась, сдавленная жёстким панцирем из плотной ткани.

Кажется, служанка затянула шнуровку намеренно сильнее, чем полагалось.

Талия была такой тонкой, что я могла почти полностью обхватить её ладонями. Контраст с пышными округлостями груди и бёдер поражал. Фигура в зеркале напоминала песочные часы — соблазнительные и… совершенно неестественные.