Я свернул за угол, влетев под навес рухнувшего здания — его
стены гнулись под весом провисшей крыши, а внутри лежали обломки:
рваные провода свисали с потолка, как спутанные верёвки, старый
автомат с треснувшим стеклом торчал из угла, его содержимое —
чёрная жижа — растеклось по полу. Я споткнулся о груду битого
кирпича, рухнул на колени, хватая воздух ртом, но вскочил, заметив
тёмный коридор впереди — узкий, заваленный досками, но ведущий
куда-то дальше. Гудение шагов нагнало меня, и я услышал, как
карамельная тварь плюнула кислотой — капля плюхнулась в шаге от
меня, зашипев на бетоне, как кипящее масло.
Я бросился в коридор, пробираясь через завалы — доски скрипели
под ногами, куски стекла звякали, раздавленные моим весом, а запах
сырости и гари забивал нос. Гул шагов загудел у входа, их шарканье
заполняло воздух, и я заметил, как щупальца хлопают по бетону,
пробуя найти путь внутрь. Коридор вывел меня в просторную комнату —
стойка, покрытая копотью, стояла посреди, рядом валялись обломки
стульев, а в углу торчал ящик, похожий на торговый автомат, его
стекло разбито, а содержимое — липкая чёрная масса — растеклось по
полу. Я метнулся к дальней стене, где виднелся люк — ржавый,
наполовину заваленный обломками, но достаточно широкий, чтобы
нырнуть вниз.
Шарканье шагов загремело у входа, лакричные крючки застучали по
стенам, а кислота плюхалась на бетон, шипя и растворяя его с
противным чавканьем. Я бросился к люку, отшвырнув кусок доски, что
закрывал его, и спрыгнул вниз, ощущая, как лианы на руках цепляются
за рваные края. Я приземлился в подвале — низком, с потолком, что
едва не задевал голову, и полом, усыпанным плесенью и осколками.
Гудение шагов стало глуше, их лапы топали, шаркали, царапали, но
люк был слишком тесным для их толпы. Я привалился к холодной стене,
сдерживая дыхание, и вскоре гул начал стихать — их шарканье
затихало, удаляясь, пока не растворилось в тишине.
Опираясь на стену, я ждал, чувствуя, как дрожь в ногах утихает,
и огляделся: подвал был завален хламом — рваные тряпки, куски
проводов, старый ботинок, покрытый зеленоватой плесенью, валялся в
углу. Тусклый свет пробивался сверху, отбрасывая длинные тени на
стены, где копоть смешивалась с пятнами сырости. Я прислонился к
холодному бетону, слушая, как ветер завывает где-то наверху, и
понял: ночь близко. Эти твари ушли — или просто затаились? Я решил
дождаться темноты, надеясь, что они потеряют мой след. Сколько их
ещё бродит в этом городе? И сколько мне сидеть тут, пока они не
вернутся?