Это мостик? Я огляделся, пытаясь понять, где оказался. Всё
напоминало кабину управления с Весты — кресла, панели, — но было
слишком старым, заброшенным, без следа той жизни, что я знал. Я
шагнул к панели, протянул руку к кнопкам, но замер. А если я что-то
сломаю? Дрожь пола подсказывала, что корабль ещё не мёртв, и я не
был уверен, стоит ли его трогать. Но шорохи из коридора всё ещё
доносились, тихие, но упрямые, и я понял, что стоять тут нельзя.
Надо рискнуть.
Я нажал кнопку — первую, что попалась под руку. Панель загудела,
свет мигнул, и раздался голос — женский, шипящий, неразборчивый,
словно сломанное радио, где слова тонули в треске помех. Корабль
качнулся, пол под ногами дрогнул, и я схватился за край панели,
чтобы удержаться. Голос ускорился, зазвучал громче, треща и шипя, и
я уже хотел нажать ещё раз, чтобы его заглушить, но ставни
иллюминаторов задрожали. Они скрипели, цепляясь за лианы, что
рвались с сухим треском, и медленно поползли вверх, открывая вид
снаружи.
Я замер, глядя в иллюминатор. Передо мной раскинулась планета —
голубая, с облаками и морями, но израненная, с огромным куском,
вырванным из её бока, будто кто-то откусил её, как яблоко. Земля?
Это она? Я вспомнил голографические карты на Весте: третья планета
от солнца, дом, который я видел только на экранах. Но эта выглядела
мёртвой — серые пятна покрывали её поверхность, тёмные облака
клубились там, где раньше были леса и города. Тяжёлая пустота сжала
грудь, и я отвернулся, не в силах смотреть дольше. Это мой дом? Или
то, что от него осталось?
Голос замолк, свет мигнул и погас, оставив только розовый
отблеск, что дрожал, отражаясь от панелей. Я обернулся, и тут
услышал его — шелест, тихий, доносящийся из коридора, через который
я пришёл. Он отличался от шуршания мха или хлопков крыльев —
тяжёлый, ритмичный, словно шаги чего-то большого. Я отступил к
панели, стоящей напротив входа, прижимаясь к ней спиной, и
вгляделся в темноту. Шелест приближался, и я заметил движение —
тень, высокая, с длинными отростками, что шевелились, проступила в
розовом свете. Она замерла у входа, её силуэт чётко вырисовывался
на фоне стен, и я почувствовал пугающее тепло — странное, как будто
оно знало меня, а я его — нет.
Это не тварь из трюма, не комки с усиками или крылья — это
что-то страшнее, и я не хотел знать, что скрывается за этим светом.
Я прижался к панели теснее, стараясь стать незаметнее, и подумал:
если не шевелиться, может, оно уйдёт? Но корабль дрогнул, пол
качнулся, и я чуть не упал, цепляясь за панель, чтобы удержаться.
Тень покачнулась, её очертания исказились, но она осталась, как
страж, преграждая путь назад. Гул усилился, заглушая тишину, и я
понял, что стоять тут нельзя — надо что-то делать.