Я наблюдал, как капитан Галс беседовал с угрюмым гонцом,
восседающим на необычном для этих мест ездовом животном. Бифус
вместе с всадником возвышался над командиром Легиона, словно башня
над его маститым вороным конем. В свитке, доставленном ночью
посланцем, содержалась лишь просьба о немедленном выдвижении и
заманчивое обещание удвоить оплату за скорейшее прибытие.
— Какой враг вторгся в земли великого князя Визаля? К чему такая
спешка? — спрашивал капитан.
Наша колонна, подобно гигантской змее, упрямо ползла вперёд под
палящим полуденным солнцем по едва заметной в траве дороге,
продавленной крестьянскими повозками. От небольшого передового
разъезда наших разведчиков, двигающегося в пятистах шагах впереди
основных сил, то и дело отделялись одиночные всадники. Они
стремительно взлетали на вершины горбатых холмов и тут же
возвращались с докладом к командиру авангарда. Я знал, что такие
меры предосторожности были обычным делом для Легиона — мы
неукоснительно соблюдали походное построение.
Гонец, укутанный в красный тюрбан так, что наружу глядели лишь
небесно-голубые глаза на загорелом лице, вздрогнул после вопроса
командующего и испуганно замотал головой, явно не желая отвечать.
Его страх казался странным — чего бояться в такой дали от родных
земель? Ведь гонцы неприкосновенны в Союзе Восьми. Хотя... король
Роэн тоже считал себя в полной безопасности, а чем это закончилось,
я знал не понаслышке.
— О враге узнаете на месте, — наконец выдавил посланник,
безбожно коверкая кифийские слова. — Через два дня вы должны
прибыть в порт Ассау. Там вас уже ждут корабли, посланные моим
господином, и умоляю, поторопитесь!
После этих слов он демонстративно уставился вдаль, всем видом
показывая, что большего от него не добиться. Я заметил, как капитан
улыбнулся — иноземец в своей странной одежде, путешествующий на
бифусе, видимо, казался ему забавным.
Мы не прекращали движение целый день и, после короткого ночного
привала, к утру добрались до последней пограничной крепости Кифии.
Гарнизон беспрепятственно пропустил Легион и позволил пополнить
путевые припасы у местных торговцев, прибывших сбыть провизию нам и
королевским солдатам.
Комендант крепости узнал меня, и у меня сжалось сердце — этот
седой офицер с плохо зажившим шрамом через всю щёку и глаз напомнил
мне о прошлой жизни.