Катриона слушала с любопытством. Она никогда не задумывалась над
тем, откуда берутся маги и где они учатся своему опасному ремеслу.
То есть, она знала, что и у целительницы есть ученик, и у сиры
Фриды их аж трое — один уже взрослый и вполне себе опытный колдун
из местных (из Подкаменного родом, что ли) и двое дриадских
подкидышей, выросших в замке и с младых ногтей сирой Фридой
обучаемых. Катриона думала, что все чародеи так, а оказывается,
имеются места, где магии учат всех, у кого есть на это деньги?
После обеда барон пригласил её и Марену с сирой Августой в свой
кабинет. И не только их, оказывается. В тесноватой, но светлой
комнате с огромным, едва не в полстены, окном еле хватило места,
чтобы разместить всех. Вдовицы сели в кресла у новенького, цветным
камнем облицованного камина, нотариус мэтр Корнелиус устроился за
столом, потому что собирался заполнять бумаги, сам барон сел с краю
этого стола. Солнечный свет из просторного, безупречно прозрачного
окна безжалостно лился на него сбоку, блестя в седине и
прорисовывая каждую морщину, — а было их немало, — и Катриона
подумала, что сир Георг уже совсем стар. Поговаривали, что дела он
понемногу передаёт старшему сыну. Катриона ничего против сира
Генриха не имела, но покамест радовалась, что её судьбой займётся
мужчина, у которого младшая из дочерей почти одного возраста с
нею.
Ей сесть было некуда, да она, в общем, за обеденным столом
насиделась, так что Катриона полубоком встала у камина,
облокотившись на полку над ним, благо он по летнему времени не
топился. Рядом с её локтем вставал на задние лапы какой-то
вырезанный из дерева гривастый кот с двумя парами передних, точнее,
верхних лап. Зубы он скалил не хуже горного пардуса, а в
мускулистых лапах держал по свече, но так и хотелось вместо свечек
дать ему клинки. Здоровые такие, кривые, с зазубринами… Катриона
поймала себя на таких глупых, совершенно к случаю не подходящих
мыслях и поняла, что боится. И чего, спрашивается? Уж дочь своего
вассала и верного помощника барон точно в обиду не даст. Только всё
равно, даже понимая это, Катриона порядком нервничала.
Смущало её, кроме всего прочего, присутствие в кабинете сира
Георга двух незнакомых мужчин. Простолюдинов, судя по одежде. И по
той же одежде судя, простолюдинов богатых. Вот как можно, не имея
на себе ни единого шёлкового или бархатного лоскутка, выглядеть
дорого одетыми? Эти двое как-то могли. По возрасту они казались
отцом и сыном, но похожи не были даже настолько, насколько похожи
хотя бы дальние родственники. И всё-таки было в них что-то общее.
Осанка, взгляд, выражение лица… непроницаемо, равнодушно-любезное
выражение людей, вынужденных считаться с чужими настроениями и
желаниями — но ровно до тех пор, пока капризы эти не задевают
всерьёз их интересов. Не то чтобы Катриона часто встречала
по-настоящему богатых торговцев (и не то чтобы в Волчьей Пуще они
имелись, эти по-настоящему богатые). Но вот это ощущение, что таким
людям, будь они хоть сто раз из третьего сословия, лучше бы не
заступать дорогу, было неистребимо.