— Аня приехала с нами, потому что я
этого захотела, — сказала маменька. — Мне кто-то мог запретить
взять с собой собственную воспитанницу? Если только мой муж. А вот
почему вы, сиятельная графиня все бросили, включая ваши обязанности
при дворе и приехали в Москву? Чего ради? Я вам написала, что
доказательств того, что Аня ваша племянница, у меня нет. Мы могли
бы спокойно встретиться в Санкт-Петербурге, все обсудить. Никто вас
не неволит признавать племянницу. Никто вас сюда не звал, не
приглашал, вы так сами решили.
— Да потому что я берегу честь своей
семьи, своего рода! Я — статс-дама императрицы, меня должны
наградить Малым крестом, я графиня, я из рода Голицыных. Мы –
потомки Гедимина, владетеля Литовского. Мой брат Сергей –
заслуженный офицер, погибший во славу отечества. И ты собираешься
пятнать нашу честь, льешь на нас грязь, предъявив нам какого-то
ублюдка?
Бац!
Ай да маменька!
От ее пощечины голова «потомка
владетеля Литовского» чуть не слетела с плеч. И ладно, что шея
помешала.
— Да как ты смеешь?! — взъярилась
«кавалерственная дама».
—Отставить!—
рявкнул я в лучших традициях командира отделения российской армии,
что разнимает драку собственных подчиненных.
Но в случае с подчиненными я был
уверен в успехе, а здесь – не особо. К счастью, и маменька, и
госпожа статс-дама драться не стали.
— Госпожа графиня, письмо у вас? —
обратился я к статс-даме императрицы.
— Какое письмо? — не сразу дошло до
сиятельной особы. К тому же – ее потряхивало. Нервы.
— Письмо, которое моя маменька - ваша
подруга, прислала вам, — терпеливо пояснил я, потом уточнил: —–
Наверное, теперь уже бывшая подруга. Письмо. Ну, такая депеша, где
сообщается, что у вашего покойного брата осталась дочь. Вернее –
подозрение, что это его дочь. Нет никаких доказательств вашего
родства. Мы поняли, что вам это не нужно. Но если вам это не нужно,
а нам тем более. Анечка считает своим настоящим отцом другого
человека. Так что – просто забудем обо всем. Письмо при
вас?
— Да, письмо при мне, — подтвердила
графиня.
— Дайте его сюда, — попросил я
достаточно резко, почти в приказной форме.
Левашова, в девичестве Голицына,
немного поколебалась, потом вытащила из сумочки сложенный вчетверо
конверт.
— Будьте добры, отдайте его мне, — еще
раз попросил я, протянув руку.