— Да. И ты... не вернешься.
Он почувствовал, как у него сжалось сердце. Её страх был
оправдан. Сколько парней не вернулись? Сколько матерей и девушек
получили похоронки? Ему повезло — он вернулся. Хотя иногда, в самые
темные моменты, он думал, что было бы милосерднее умереть там, на
войне, чем нести в себе ее отзвуки десятилетиями.
— Но, — продолжила Таня, — я не хочу, чтобы ты делал что-то...
незаконное. Или опасное. Или что-то, о чем будешь потом жалеть.
«Я уже сделал что-то, о чем жалел всю жизнь, — подумал Николай.
— Я позволил тебе уйти».
— Не буду, — заверил он. — Я просто... думаю о возможностях.
— Есть какие-то возможности? — она приподняла бровь.
«Мелкое правонарушение. Пятнадцать суток. Пропустить
отправку».
— Может быть, — уклончиво ответил он. — Посмотрим.
Таня легонько ударила его кулачком в плечо:
— Слушай, если ты что-то задумал, расскажи мне. Мы же вместе,
помнишь?
Память, как ржавый нож. Да, он помнил. Помнил, как был уверен,
что они вместе. Что она дождется. Что всё будет хорошо. А потом
перестал писать ей, потому что писать о том, что он видел, что
делал — было невозможно. А писать о чем-то другом казалось
кощунством.
— Конечно, — он натянуто улыбнулся. — Если что-то придумаю, ты
узнаешь первой.
Это была ложь. Ему нельзя было рассказывать ей о своем плане.
Во-первых, она могла не одобрить. Во-вторых, если его поймают, её
могли привлечь как соучастницу. А в-третьих... в-третьих, он не
хотел, чтобы она видела его таким — отчаявшимся, готовым пойти
против закона, против всего, во что верил прежний Николай.
Они провели день вместе. Бесцельно гуляли по городу, ели
мороженое, смотрели на проплывающие по реке баржи. Смеялись над
глупыми шутками. Целовались в переулках, как подростки. Николай
наслаждался каждым мгновением, запоминал каждую деталь. Наверное,
он никогда не был так счастлив — даже в первый раз.
Вечером, проводив Таню до дома и получив еще один долгий поцелуй
на прощание, он вернулся в свою комнату. Сел на кровать, всё еще
хранившую их запах, и стал думать.
Время поджимало. Завтра нужно было действовать. Устроить драку,
нарваться на патруль, получить свои пятнадцать суток. Но с кем
драться? Где? Как сделать так, чтобы это выглядело естественно?
Он откинулся на подушку и закрыл глаза. Перед мысленным взором
промелькнула вся его жизнь — та, что он прожил до сегодняшнего дня.
Учебка в Моздоке. Переброска в Чечню. Первый бой. Первый убитый
чеченский боевик. Первый погибший товарищ. Госпиталь. Возвращение.
Попытки забыть. Алкоголь. Кошмары. Снова война — уже добровольцем.
Снова боль, снова потери. И так по кругу, бесконечным циклом, до
старости, до изнеможения. До сегодняшнего дня, когда судьба
почему-то решила дать ему второй шанс.