Когда зрение вернулось, я увидел её — массу, пульсирующую в углу
пещеры. Щупальца отрастали заново, как щетина. Но рядом… Труп.
Человек в форме, имперский гвардеец высохший, как мумия. Его пальцы
сжимали связку гранат — старых, с выцветшими маркировками. Я
пополз, игнорируя боль в сломанных рёбрах. Тварь зашевелилась, её
щупальца взметнулись.
Сорвал чеку пальцами. Швырнул гранаты в центр слизистого
тела.
«Подавись».
Вспышка ослепила. Не огонь — фосфор, белый, липкий, пожирающий
плоть. Тварь завизжала, яростно забилась в агонии, её щупальца
вспыхивали факелами. Я бежал, спотыкаясь, руша своды туннеля
ударами кулаков, и стальным обухом топора. Бетон сыпался за спиной,
стальные балки гнулись, как солома под невыносимой тяжестью.
Последний прыжок — и я повис на краю обрыва, глядя, как тонны
обломков хоронили тварь внизу. Её вой стих, сменившись рокотом
оседающего металла.
Кровь сочилась из десятка ран. Рука дрожала, сжимая трубу. Но
страх так и не пришел. Только усталость.
Но, послышался предсмертный рев твари, из под толщи горящего
бетона, и я как будто в обратной перемотке смотрел на раны, они
мгновенно затягивались, вместе с этим хрустели ребра вправляясь
обратно, а самочувствие мое стало намного лучше, лучше чем было до
драки. При этом я как будто слышал в голове бой барабанов, и
внутренне понимал, что стал немного сильнее.
Неожиданно, где-то сверху заскрежетало железо. Опомнившись, я не
желая здесь больше находится, полез дальше.
***
Слегка погнутый, покрытый ржавчиной, но на удивление крепкий, и
выпленный из цельной стали топор, я засунул обратно за пояс. Нож у
меня остался только один, тот что я нашёл у гвардейца — лезвие с
зазубринами, выщербленное от столкновений с костями, железом, и
бетоном. Были еще желёзки которые ножами нельзя назвать, и нелепые
заточки из ложек, лежавшие за сапогом, в рюкзаке, и поясом, но это
было, как говорится оружие последнего шанса. Ни патронов, ни
взрывчатки — только сталь и злость.
Свет наверху мерцал, как одинокая керосиновая лампа в болоте.
Но, я поднимался достаточно долго, чтобы это тусклое пятно стало
казаться солнцем. Приподнятый духом, я впился пальцами в край
отверстия, приблизился и замер. Прямо передо мной, в полуметре,
стоял лысый зек. Его лицо было исчерчено татуировками: перекошенные
черепа, восьмиконечные звезды, кривые буквы «СМЕРТЬ». Он уставился
на меня, будто увидел призрака, потом резко отпрянул и заорал
хриплым голосом: