вырвал топор, вместе с куском легкого,
и швырнул его в третьего — тот упал, с пробитой головой.
Я быстренько достал нож.
На секунду, в помещении нависла тишина, но которая быстро
прервалась воплями напуганного бугра.
Главарь закричал, расталкивая, и избивая остальных. Кстати на
мгновение я подметил, что подросток куда-то смылся. Это меня
обнадёжило, не хотелось лишний раз убивать молодняк, по крайней
мере без особой нужды.
Четверо зеков окружили меня, но их ножи дрожали в руках. Я
рванулся вперед, рубанул достаточно длинным ножом по диагонали —
первый лишился руки, второй слег со вскрытым горлом. Третий получил
мощный апперкот, который сломал ему шею, четвертый — пинок в
колено, от которого лопнул сустав. Сломанная нога выгнулась в
противоположную сторону, он завыл, но я быстро полоснул ему по шее,
заставив захрипеть, и схватиться за горло.
Напуганные зеки снова сзлынуши обратно, образовав вокруг меня
живое кольцо. Вздохнув, я сосредоточился.
Свет вверху был тусклым, желтым, как глаза больного зверя.
Вдохнул воздухом, пахнущий плесенью и мочой. Коллектор вокруг был
завален хламом: ржавые бочки, обрывки проводов, трупы гвардейцев с
перерезанными глотками.
Отчаявшиеся зеки стояли не зная что им конкретно делать, хотя, в
какой-то момент уверено у них все же прибавилось, когда к ним
начали прибывать подкрепления, плюс в строй встали те кто до этого
беззаботно дрых. Их главарь, мужик с шрамом вместо носа, указал на
меня обрубком мачете:
— Рвите его! Даю сто пайков жратвы, тому кто грохнет гниду!
Подобная награда усилила энтузиазм, в голодных умах
арестантов.
Обезумевший от
постоянного недоедания зек, худой как жердь, прыгнул с криком,
размахивая ножом. Я осторожно отошёл, и нанес несколько колющих
ударов, по корпусу, это несколько его успокоило, и из тоненьких
порезов начала течь алая кровь, зек всхлипнул пытаясь свободной
рукой остановить вытекающую из него жизнь, мне даже стало его жаль.
Но, с другой стороны, меня он не пожалел.
Отогнав лишние мысли,
выбил нож из уже его немеющих пальцев, ударил зека со всей силы в
висок. И как будто в замедленной съёмке любовался как у него
лопнули глаза, порвалась кожа на всей левой половине лица, и
деформировалась височная кость, которая одновременно острыми
осколками впилась в одноимённую долю, убитвая своего носителя.
Затем время снова пришло в норму, и тело дурака, с лёгким шлепком
упало на пол, словно кто-то выбил ковер от пыли.