Я всегда напоминал себе, что не принадлежу этому времени. Что
мои знания о грядущем крахе делают любые отношения потенциально
нечестными. Что Великая депрессия, маячившая на горизонте, изменит
судьбы всех этих беззаботных людей, танцующих джаз в нарядных
клубах и тратящих деньги в дорогих магазинах на Пятой авеню.
А что если Элизабет окажется среди тех, кто потеряет все? Смогу
ли я предупредить ее, не раскрывая своей истинной сущности?
С этими мыслями я отправился домой, тщательно проверяя, не
возобновилась ли слежка. Дважды я менял маршрут, трижды проходил по
магазинам с несколькими выходами. К моей квартире на 42-й Восточной
улице я подошел, убедившись, что за мной никто не следует.
В квартире первым делом я проверил свои «маячки». Волоски,
невидимо приклеенные к косяку двери, крошечные метки мелом на углу
стола.
Ничего не тронуто. Никто не входил в мое отсутствие.
Задернув плотные шторы, я включил настольную лампу и достал из
тайника за картиной записную книжку в кожаном переплете.
Мой зашифрованный дневник, где я фиксировал движение капитала и
ключевые финансовые решения. В отличие от блокнотов большинства
финансистов, здесь не было ни одного настоящего имени или названия
компании. Только коды, понятные лишь мне.
«Подготовка к операции U. проходит успешно», записал я.
Я откинулся в кресле, осмысливая достижения. Всего за несколько
месяцев я превратился из никому не известного стажера в миллионера
с влиятельными связями в финансовом и криминальном мирах
Нью-Йорка.
Харрисон ценил мои аналитические способности, Прескотт включил
меня в круг избранных клиентов, Мэдден доверил мне управление
теневым капиталом. Даже сам Вандербильт теперь консультировался со
мной по вопросам долгосрочных инвестиций.
И все же что-то меня беспокоило. С каждым днем круг
подозревающих что-то неладное расширялся. Сначала Мэдден с его
проницательным взглядом бывшего уличного бойца. Потом Кляйн, чья
немецкая педантичность и аналитический ум замечали любые нестыковки
в моей легенде. Элизабет с ее журналистским чутьем на необычные
факты.
Теперь к этому списку добавились и конкуренты Мэддена,
заинтересовавшиеся нашими необычайно успешными инвестициями. Как
долго я смогу балансировать на этом лезвии ножа?
Из окна доносился приглушенный гул города. Автомобильные гудки,
обрывки музыки из проезжающих такси, смех подвыпивших гуляк,
возвращающихся из подпольных баров. Нью-Йорк 1928 года,
неудержимый, оптимистичный, ослепленный собственным процветанием,
не подозревал о катастрофе, готовой обрушиться менее чем через
год.