Да, он уже озвучивал приманку. Я прекрасно помнил сумму
вознаграждения.
— Пятьдесят тысяч долларов консультационного гонорара плюс два
процента от чистой прибыли проекта в течение первых пяти лет
эксплуатации, — ответил Форбс. — При ожидаемой годовой прибыли в
два с половиной миллиона это даст вам примерно пятьдесят тысяч
ежегодно. Неплохая прибавка к жалованью у Харрисона, не так ли?
Сумма действительно внушительная. С такими деньгами я мог
значительно ускорить создание своей финансовой крепости.
— Условия щедрые, — признал я. — Но у меня есть несколько
вопросов. Например, кто другие партнеры в проекте?
— В основном европейские инвестиционные дома, — Форбс сделал
небрежный жест. — Швейцарские, немецкие, один бельгийский. Плюс
небольшая доля для частных инвесторов из нашего круга.
— А Continental Trust? — я посмотрел на Форбса в упор. — Они
обычно не афишируют участие в промышленных проектах.
— У них методы работы, — уклончиво ответил Форбс. — Предпочитают
влиять через структуры, а не напрямую.
— Как в случае с текстильной фабрикой моего отца? — спросил я,
внимательно наблюдая за его реакцией.
Легкое напряжение мышц вокруг глаз, едва заметное изменение в
позе. Форбс хорош, но не идеален в контроле своих реакций.
— Насколько я помню, ваш отец продал фабрику незадолго до
смерти, — произнес он осторожно. — Continental Trust мог быть одним
из покупателей, но точно не помню деталей. Это было давно.
Ложь. Отец Стерлинга не продавал фабрику, ее приобрели после его
смерти. И Форбс это знал.
— Конечно, — я согласился, делая вид, что принимаю его версию. —
Я просто удивлен совпадением. Хотя в финансовых кругах Восточного
побережья такие пересечения неизбежны.
Форбс расслабился, решив, что опасный момент миновал.
— Именно так, мистер Стерлинг. Наш мир тесен. И в нем всегда
есть место для талантливых молодых людей, особенно с правильными
связями.
Он налил себе еще кофе.
— Кстати, о связях. Ваше повышение до личного помощника Роберта
Харрисона примечательное достижение. Как вам работается с ним?
— Харрисон выдающийся финансист, у которого можно многому
научиться, — ответил я дипломатично. — Особенно в вопросах оценки
рисков и построения долгосрочных стратегий.
— Да, Роберт всегда был осторожным игроком, — Форбс усмехнулся,
будто вспоминая что-то забавное. — Иногда даже слишком осторожным,
что, впрочем, помогло ему пережить панику 1907 года и послевоенную
депрессию.