Забываешь, что у деревьев растут листья на голых ветках, что
кора может быть сухой и теплой, без ранящей пальцы наледи и
гладкого уродства чертодрев. Что у людей есть нормальные чувства, а
не уродливые имитации поверх самого главного инстинкта: умри ты
сегодня, а я - завтра.
Многие умрут сегодня.
Бесова рать и не подумала отступить или исчезнуть после победы
над Проводником Душ. Темные твари рвали когти вперед, острым, почти
человеческим разумом вычисляли недостатки противников. А потом на
место погибших кучек, группок или бьющих вразнобой одиночек
приходили крепкие отряды.
Застигнутые врасплох "зрители" медленно шли на соединение с
разрозненными бойцами Старого Города. И каждую секунду кто-то из
боевых братьев падал под натиском обманчиво слабой толпы
уродцев.
Некоторых еще можно было спасти, но никто не подумал рискнуть,
покинуть строй на пару мгновений, отбить боевого брата у верещащей
нечисти. Вот она, цена дружбы в мерзлых облаках Диюй.
Когда вокруг слишком много смерти, гибель человека перестает
быть чем то сакральным, в голову лезут глупые, опасные мысли: нужно
ли тратить силы на помощь, как лучше украсть чужую вещь без
подозрений, стоит ли делиться драгоценной едой, когда через
несколько часов или дней ее остатки будут дымиться уходящим теплом
разорванных внутренностей.
Слезы мёрзнут на ресницах, влага в уголках глаз льдистым щебнем
сидит под веками. Под неумолимым взором надменных гор в толстый
комок смерзается сердце. Обсидиан, если оно достаточно крепко.
Пурпур, если как следует полить недостаточно холодный снег теплой
кровью.
В Облачном Форте всегда тихо. Слова имеют ценность - с раскрытым
ртом замерзаешь быстрее. Лишь сухой, стесанный ветер пустошей
говорит за всех погибших разом, кричит тебе в уши голосами Провала.
Вслушиваться нельзя, холод не должен проникать внутрь.
Так, как проникали сквозь ментальный барьер мыслеобразы
Древнего.
Он ушел, изгнан обратно в Кур, но тень его присутствия все еще
угнетала защитников, тормозила скорость реакции, срывала сложные,
зависимые от контроля техники, подталкивала к панике слабые
сердца.
Проникла в глухие углы чужого разума так, как проникают сквозь
сочувствие, сквозь человечность или стыд темные мысли, чужое
давление, приказы и манипуляции.
Преимущество неожиданной атаки понемногу сошло на нет, ощущение
присутствия Намтару постепенно истаивало, без подпитки самого
хозяина ауры, изгнанного защитниками, а маленькие ручейки
всполошенных защитников превратились в твердый железный кулак.