[2] Справедливости ради стоит сказать,
что далеко не все промышленники держали рабочих в чёрном теле. При
многих фабриках возводились общежития барачного типа, действительно
нанимали кухарок для готовки, ладили баню и т.д. Порой даже школы
открывали. Последние не столько из-за радения за народ, сколько из
жесточайшего кадрового голода и нехватки младшего управляющего
персонала.
Глава 5
Я с ужасом, ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят
больше полгода и ни одной не
сделали![1]
Из открытого письма к молодым революционерам.
Трамвайчик полз, весело дребезжа. И весеннее солнце, будто
подгадавши, что день у нас выходной, щедро делилось, что светом,
что теплом. Оттого ли или же по причине выходного, но настроение у
меня было приподнятым. И даже взгляд кондуктора, который держался
рядом, явно подозревая нас в недобром, не раздражал. Работа такая у
человека – за порядком следить. А мы с Метелькою от местной
публики, пусть и не в высоких чинах пребывающей, но всяко чистой,
сильно так отличаемся.
Хотя вон тоже и умылись.
И причесались.
И костюмы вытащили те, которые приличными назвать можно. Да
только пыль с грязью в кожу въелась намертво.
Танька опять ругаться станет.
Трамвайчик звякнул и остановился, выпуская нас с Метелькою и
солидную даму в чёрном вдовьем платье. Даму сопровождала сухопарая
девица, которой Метелька успел подмигнуть. Девица сделала вид, что
не заметила и отвернулась.
А хорошо.
Люблю весну. Снежок подтаял, пустив по мостовым грязные струйки
воды, а от реки потянуло болотом, но всё одно люблю.
Перестукивается капель, плавятся сосульки на крышах, а синицы с
воробьями делят ближайший куст, возмущённо чирикая. Щурится лениво,
вполглаза наблюдая за птахами, огромный чёрный кот.
Мы остановились, чтобы купить калачей у разносчика – негоже с
пустыми руками.
- Опаздываете, - дверь открыл Еремей, он же пакет и забрал.
- Так, трамвай долго ждать пришлось.
Оправдывался я лениво.
А в доме пахло едой. И нормальною. Сытною, горячею, от одной
мысли о которой рот наполнился слюной.
Я уже знал, что будет, потому что так бывало каждое
воскресенье.
Круглый стол. Скатерть с кистями и поверх – ещё одна, кружевная
и расшитая. Фарфоровые тарелки, которые появились в доме не сразу,
но Татьяна заявила, что ей они нужны, а Мишка не стал возражать.
Пузатая супница и что-то там ещё, чем названия не знаю.