Обед.
Как по меркам нижнего города, вполне праздничный. Авдотья,
бывшая в доме и за кухарку, и за прочую прислугу, подавши на стол,
откланяется. У неё тоже короткий день, более того, Татьяна порой и
вовсе даёт выходной, чему Авдотья весьма даже рада. Знаю, что перед
уходом она сунет Тимошке пряника и велит вести себя хорошо. А
Татьяна сделает вид, что не замечает этакого нарушения режима.
Тимофей, вычесанный, приодетый, спокойно сядет за стол.
А я в очередной раз уставлюсь в его лицо, надеясь поймать
признак того, что он очнётся.
Вот-вот.
Совсем уже почти.
Он же смутится и сгорбится.
И…
В общем, привычно всё.
Мишка в полосатом костюме, который сидит почти хорошо. Синее
платье Татьяны. Не траурное, но почему-то навевающие мысли о
трауре. И белый воротничок с белыми же манжетами нисколько не
исправляет впечатления.
А белые перчатки она снимет уже потом, когда за Авдотьей
закроется дверь.
- Вы с каждым разом всё сильнее меняетесь, - Мишка первым
нарушает давнее устоявшееся правило: не говорить за столом о
делах.
О погоде вот.
О том, что лёд на Неве ещё не вскрылся, но уже того и гляди. И
что следом, конечно, подтопит. Что квартирная хозяйка снова
заглядывала, проверяла порядок, но больше, конечно, со скуки. И ещё
очень Татьяне сочувствует, уверяя, что отсутствие приданого для
приличной девушки, конечно, обстоятельство серьёзное, но можно и
без приданого личную жизнь устроить.
О котах, которых хозяйка прикармливает.
И о том, что почуявши близость весны, коты эти начали орать по
ночам.
Но никогда – о делах иных.
- Миша… - Татьяна откладывает ложку.
- Тань, я с самого начала был против. А ты посмотри. Они оба
похудели.
Ну да, есть такое. Но это даже не от недоедания. Растём мы. И
ввысь быстрее, чем вширь.
- У Метельки глаза запали. И вот, обрати внимание, на этот
лихорадочный румянец.
Мы все уставились на Метельку.
- Я щёки натёр! – он даже отодвинулся от стола.
- Ну да. Чахотка с румянца и начинается. А пыль очень даже
способствует её появлению. Пыли же там хватает. Я ещё когда думал
сделать маски. Одно время даже обязал носить.
- И чего?
- Ничего. Сдирали. В масках дышать тяжко.
Есть такое. Воздух в цеху спёртый. Там и машины с паром, и
железо разогретое, и людей тьма. А вентиляция… скажем так, про её
существование, если кто и догадывается, то не на фабрике.