— Ладно, спишем на ошибки юности. Молодость всё прощает. Меня
зовут Николай, а тебя как?
— Прошу прощения за грубость, — Артём опустил взгляд. — Я Артём.
Дело не в молодости, просто за последние часы я, наверное, пережил
больше эмоций, чем за всю жизнь. Ещё и наручники эти жутко
бесят.
— Рад знакомству, хоть место и паршивое, — Николай улыбнулся, и
в его глазах мелькнула искренняя теплота.
— Дядь Коль, подскажи, где мы? — Артём чуть подался вперёд.
— Эх, если б я знал, — старик пожал плечами. — Но, судя по
одежде, это тюрьма. Такую робу зэки носят.
Николай прищурился, внимательно глядя на Артёма.
— А ты, парень, что натворил, раз тут оказался?
— Это сложный вопрос даже для меня, — Артём вздохнул. —
Последние пару месяцев как стёрлись. Очнулся, когда меня из машины
выкинули. А ты, дядь, за что здесь?
— Похулиганил немного, — Николай усмехнулся, но в его голосе
чувствовалась горечь. — У меня слух был острый — мог стены насквозь
слышать, шаги за километр чуять. Даже сердце мышки слышал, как оно
бьётся.
— Слух хороший — это же не преступление, — Артём нахмурился. —
Не понимаю.
— Услышал как-то то, чего не должен был, — старик понизил голос.
— Вот и привезли сюда. Такая вот история.
Артём заморгал, удивлённый. Гостайна? Переговоры? Он решил не
давить — если захочет, сам расскажет.
— Бывает же такое… — пробормотал он. — Знаешь, дядь Коль, скажу
по секрету: у меня тоже был талант. Мог предметы мыслями двигать.
Не поверишь, наверное, и показать не могу — тут не работает, как
будто выключили!
Николай задумался, его взгляд стал отстранённым.
— Знаешь, Артём, я тут тоже почти ничего не слышу. Ну, или,
точнее, не так, как раньше. Бывало, мне даже музыку в наушниках на
полную громкость включать приходилось, чтобы заглушить шаги или
голоса за стеной. А сейчас — тишина. Самый обычный слух, как у
всех.
— М-да, вот так задачка, — Артём попытался усмехнуться, но голос
дрогнул.
— Одно ясно, юнец: за людей нас тут не считают, — но чуйка
подсказывает, что это только начало долгого пути.
Николай упёрся лбом в стену. Он-то хоть пожил, повидал мир, а
этот парень — совсем молодой, ему бы ещё жить да жить. От этой
мысли стало горько. Артём, заметив его настроение, подошёл и
осторожно положил руку ему на плечо.
— Ничего, дядь Коль, прорвёмся. Человек — тварь живучая, ко
всему привыкает!