Лыков! Вот же змея подколодная! Ну,
теперь все стало на свои места. Подсунул, значит, Тимохе фуфло
какое-то под видом доброй стали! Знал ведь, паскуда, что сверло —
самый ответственный узел! Расчет был простой, как три копейки:
сверло ломается при первом же серьезном пуске, станок признают
негодным, а меня — болтуном пустомелей и растратчиком денег
казенных. И ведь почти сработало, гад!
Неужели его нельзя вытурить отсюда?
Ладно, разберемся.
На Тимоху орать — что с гуся вода,
он сам жертва обмана. Надо было срочно выкручиваться. Без сверла
вся наша машина — просто груда бесполезного дерева и железа.
— Ладно, Тимоха, — я взял себя в
руки. — Что было, то прошло. Теперь новое сверло надобно. Быстро! И
из самого лучшего железа, какое только сыщется на всем заводе!
Понял? Самого лучшего!
— Да где ж его взять-то, батюшка?
Опять у Лыкова просить? Он же снова дряни какой подсунет… али вовсе
откажет…
— А мы у него и просить не будем! —
в голове мелькнула шальная, отчаянная мысль. — Помнишь, в цейхгаузе
старом, где мы железо искали, пушки трофейные валялись? Шведские?
Которые при Нарве еще взяли?
— Ну, помню… Здоровые дуры… А они-то
нам на что?
— А на то, Тимоха, что свеи эти,
черти б их побрали, сталь для пушек своих делают знатную! Получше
нашей выходит, крепче, чище! Вот из такой пушки и выкуем новое
сверло! Пойдем, выберем какую поплоше, что все равно в переплавку
просится. Казна не обеднеет. А нам — самое то будет!
Идея была дерзкая — пустить
трофейную шведскую пушку на сверло для станка, который будет
сверлить наши русские пушки… Забавная ирония судьбы, ничего не
скажешь.
Мы с Тимохой да с парой солдат
прямиком на склад трофеев. Отыскали там небольшую шведскую полевую
пушку, явно в бою покалеченную, ствол поведен — к службе негодна. С
Орловым я шепнул словечко (он как про Лыкова и подсунутое железо
услыхал, аж зубами скрипнул, только рукой махнул — делай, чтоб
результат был!), и перетащили мы эту пушку в кузню.
Работа предстояла адова — разрубить
толстенный ствол, выковать из лучшего куска новый стержень для
сверла. Кузнец пыхтел у горна как проклятый, понимая, что второго
шанса может и не быть. Я от него почти не отходил, следил за каждым
движением, за каждым нагревом, потом — снова закалка, цементация
режущей части. На этот раз я лично каждый этап контролировал —
никому уже не верил.