Налаживание производства этих моих
«пирожков» шло медленно, мучительно, со скрипом и через
пень-колоду. Брака — море, нервов — вагон и маленькая тележка.
Я-то, конечно, понимал, что иначе и быть не могло: технология для
них абсолютно новая, люди необученные, материалы — ну, скажем так,
далеки от идеала, если не сказать хуже. А время-то не ждёт! Сроки
поджимали, Царь Пётр уже нетерпеливо постукивал кулаком по столу
(фигурально, конечно, но давление чувствовалось), да и Брюс,
куратор наш, нет-нет да и намекал: «Ну как там наши чудо-пушки,
готовы?».
Приходилось буквально дневать и
ночевать в этих сараях, которые мы гордо именовали цехами. Сам
показывал, на пальцах объяснял, за каждым шагом следил. Где надо —
и прикрикнуть мог (а то и покрепче словцо завернуть, без этого
никак), где дело шло хорошо — обязательно хвалил, пряник тоже
нужен, не только кнут. Медленно, шаг за шагом, набивая шишки и
учась на своих же ошибках, но дело всё-таки тронулось! Мы искали
оптимальные режимы: как лучше плавить чугун, чтоб почище был, как
ковать бандажи без косяков, как точить поточнее, как собирать
понадежнее. Процент брака потихоньку снижался. И вот они, первые
ласточки — несколько десятков готовых композитных стволов. Пока
небольшие, шестифунтовочки. Но они уже лежали на складе, рядком,
ждали своего часа. Видок у них был, конечно, суровый, непривычный —
не чета гладким, изящным бронзовым пушкам. Грубоватые, составные,
со следами ковки и обработки. Но в этой их корявой и крепкой мощи
уже чувствовалась незнакомая здесь сила инженерной мысли из
будущего, помноженная на местное русское упрямство и пот, льющийся
ручьями. Мы это делали!
Ну вот, свершилось! Первая партия —
целая дюжина моих шестифунтовых «слоёных пирогов» — была готова к
отправке. Стволы просверлены новеньким станком — каналы ровные, как
струна. Цапфы обточены как надо, винграды (хвостовики для наводки)
аккуратно нарезаны. Каждую пушку мы облазили со всех сторон:
обстучали молоточком, нет ли где трещины скрытой, просветили канал,
калибрами прошлись — вроде всё тип-топ. Теперь оставалось самое
главное — отправить их туда, ради чего весь этот сыр-бор и
затевался: на войну.
Куда конкретно пойдут первые
ласточки — решало начальство повыше: Брюс да люди из Военной
Коллегии. Часть пушек, насколько я понял, шла на Балтику, вооружать
только что сошедшие со стапелей фрегаты — флоту новое оружие было
позарез нужно. Другая часть — прямиком к Шереметеву, в полевую
армию. Тот, говорят, сам просил прислать ему моих «чудо-пушек»,
видать, мой предыдущий рапорт с полигона его крепко впечатлил.