Он открыл глаза и задумался глубже. Свет — ключевой фактор в
использовании этой техники. Свет доходит до глаз не мгновенно: от
объекта до сетчатки он идёт примерно за одну стомиллионную долю
секунды на каждый метр расстояния. Это значит, что человек всегда
видит другого чуть в прошлом — на ничтожную, но реальную долю
времени. Для «Чёрной молнии» это важно: синхронизация энергии с
ударом должна учитывать не только движение руки, но и то, как ты
воспринимаешь цель. Если враг в метре, ты бьёшь по образу, что
отстаёт от реальности на одну стомиллионную долю секунды. Энергия
должна опережать это запаздывание, предугадывая позицию, а не
реагируя на неё.
Почему эта погрешность вообще важна? Потому что есть искажающие
факторы. Туман рассеивает свет, замедляя его путь — разница
ничтожна, но для техники, где миллионная доля секунды решает всё,
она способна сместить точку удара. Температура тоже играет роль:
горячий воздух плотнее, свет в нём искажается на невидимых волнах,
и ты промахиваешься — не из-за света, а из-за собственного
восприятия. Давление воздуха добавляет свою лепту, влияя на
сознание и подталкивая к ошибке. Нужно не просто видеть суть, но
чувствовать противника, улавливать его проклятие и подстраивать
своё в тот самый миг.
— “Коротко говоря, здесь скорее преимущество у меня, опытного
мага, способного попытаться учесть все эти факторы. Хотя даже для
меня это будет крайне сложно”.
Однако «Чёрная молния» дарила ещё и невероятное, ни с чем не
сравнимое понимание своей проклятой энергии. Сложно подобрать
аналогию. Разве что дар Акатоша: поглощая драконьи души или
впитывая слова древних жрецов, Мирак обретал схожее прозрение в
суть магии. Можно было оставить всё как есть или направить это
вдохновение на оттачивание мастерства.
В идеале он мечтал расширить и подчинить себе территорию, как
тот дух особого ранга, что воздвиг мрачный замок из проклятой
энергии. Но пока стоило начать с малого — отточить завесы. Мирак
подошёл к столу, где лежали свитки и несколько гвоздей с
вырезанными сутрами, и погрузился в анализ.
Создание завесы требовало точности: нужно задавать координаты
каждой ключевой точки — углы, границы, высоту — чтобы энергия легла
ровно, словно нити на ткацком станке. Затем добавлялись условия —
ограничения, что усиливали прочность. Чем строже правила, тем
меньше сил уходило на поддержание: например, «только для врагов»
или «до первого удара». Это делало барьер крепче или гибче для
манипуляций.