— Прогоним их, — предложил старейшина, старый Дубтан.
Но отец внезапно опустил топор.
— Они не опасны.
— А если это разведка? — возразил кто-то.
— Тогда бы они не светились, как факел в ночи, — фыркнул
Аэд.
В конце концов, бродяг прогнали, но не без жалости. Мать бросила
им краюху хлеба, которую один из них поймал на лету, словно пёс.
Они исчезли в темноте так же быстро, как и появились.
Деревня постепенно успокоилась. Костер потушили, люди разошлись
по домам. Но я не мог уснуть.
— Почему ты их пожалел? — спросил я отца, когда мы остались
одни.
Он долго молчал, чиня старую сеть при свете лучины.
— Потому что сам был таким.
Я удивился. Аэд при мне не рассказывал о своём прошлом.
— Когда мне было немногим больше чем тебе сейчас, мою деревню
сожгли. Я выжил чудом, скитался, голодал... — он резко оборвал себя
и ткнул спицей в сеть. — Эти трое — не воины. Они просто
потерялись. Я кивнул, но в душе не мог избавиться от мысли: а что,
если завтра придут настоящие викинги?
Утро началось с тревожных новостей. В соседнюю деревню, что
стояла ближе к побережью, действительно наведались норманны. Они не
стали жечь дома, но забрали весь скот и двух девушек.
— Значит, вчерашние бродяги были их разведкой, — мрачно заключил
Дубтан.
Ополчение снова собралось, но на этот раз уже не для того, чтобы
прогонять бродяг. Стали думать, как защищаться.
— Нам нужны укрепления, — сказал Аэд.
— И оружие, — добавил кто-то.
— А ещё лучше — уйти в глубь леса, пока не поздно, — предложила
мать, но её тут же осадили.
— Мы не побежим!
Споры длились до вечера. Я слушал, но почти не вмешивался — всё
ещё плохо понимал язык. Однако одно стало ясно: опасность близка, и
готовиться надо сейчас.
Перед сном отец положил мне на лавку нож. Величайшую ценность по
нынешним временам, такие ножи я видел только у отца и старосты
деревни.
— Научись владеть им.
Я сжал рукоять. Металл был холодным, но в груди горело что-то
новое — решимость.
— Научусь.
Нож в это время не просто предмет. Это статус. Нож — это оружие,
и оружие дорогое. Только свободный человек мог носить оружие, те
кто победней ходили с посохом или дубиной, а деревенские богатеи с
ножом. С мечом в нашей деревне людей не было. Рабам же запрещалось
иметь любое оружие. За нож могли убить, чтоб забрать его с трупа
владельца.
***
Прошло ещё две недели. Каждый день я прислушивался к разговорам,
ловил новые слова, пытался складывать их в предложения. Но этого
было мало. Я чувствовал себя глухонемым, отрезанным от мира,
который теперь стал моим. Мне остро не хватало информации. Я ощущал
информационный голод. И тогда я вспомнил о латыни.