Все заняло секунд десять.
Бауэрс отпустил Майка и попятился:
— Ты! Опять ты, ублюдок!
— Привет, Генри, — холодно поздоровался Александр. — Как
рука?
Остальные члены банды поднялись и, не дожидаясь продолжения,
бросились наутек. Бауэрс попытался было последовать их примеру, но
Александр схватил его за здоровую руку:
— Куда торопишься? Мы же не закончили разговор.
— Отпусти меня! — заорал Бауэрс.
— А вот не отпущу, — Александр притянул его ближе. — Знаешь,
Генри, я кое-что о тебе слышал.
— Что ты можешь знать, урод?
— Например, то, что твой папочка тебя лупит. Каждый день.
Ремнем, кулаками — чем попало.
Лицо Бауэрса побелело:
— Откуда ты...
— А еще он говорит тебе, что ты никчемное говно. Что из тебя
никогда ничего не выйдет. Что ты позоришь фамилию Бауэрсов.
— Заткнись! — завопил Генри, но в голосе слышались слезы.
— И знаешь, что самое печальное? — продолжал Александр. — Он
прав. Ты действительно никчемное говно. Трусливая, жалкая тварь,
которая может издеваться только над теми, кто слабее.
— Я не трус! — прорычал Бауэрс, но слезы уже катились по его
щекам.
— Тогда почему ты не дашь сдачи отцу? — спросил Александр. —
Почему не скажешь ему, что устал от побоев?
— Потому что... потому что...
— Потому что ты струсишь. Как всегда. И поэтому срываешься на
детях. Потому что это единственное, что заставляет тебя чувствовать
себя сильным.
Бауэрс рыдал уже в голос. Александр отпустил его и повернулся к
остальным:
— Подойдите. Все, кого он обижал.
Билл, Бен, Беверли и Майк нерешительно приблизились.
— У каждого из вас есть счеты с этим ублюдком, — сказал
Александр. — Время их свести.
Он снова схватил Бауэрса за руку и поднял его:
— Ударь его, — сказал он Биллу.
— Н-не знаю... — засомневался тот.
— Он лупил твоих друзей. Издевался над ними. Называл тебя
заикой.
Билл сжал кулаки:
— Это за Э-эдди, — сказал он и ударил Бауэрса в живот.
— Теперь ты, — кивнул Александр Бену.
— За все унижения, — сказал полный мальчик и тоже нанес
удар.
Беверли без слов ударила обидчика по лицу. Майк последовал ее
примеру.
Когда очередь дошла обратно до Александра, Бауэрс уже еле
держался на ногах:
— А это просто так. За то, что ты дышишь.
Удар был коротким, но точным. Бауэрс рухнул в грязь и больше не
поднимался.
— Запомни, — сказал Александр, наклоняясь над ним. — Если я еще
раз увижу, что ты кого-то обижаешь, то переломаю тебе все остальные
кости.