Лицо Валена не изменилось, но внутри
он почувствовал, как если бы противник в поединке небрежно отвёл
все его удары и пробил успешную контратаку. Почувствовал в первый
миг. Затем из глубины души поднялась волна гнева. Нет! Не хватало
ещё оскорбить Хранительницу или закричать на неё, повести себя как
мальчишка! Но гнев был слишком силён! И если у Лерии есть хоть
половина от наблюдательности Арамы, она уже заметила его состояние
по дыханию и сердцебиению. Бессмысленное притворство сделает только
хуже.
Нет. Единственное решение — дать выход
чувствам прежнего Валена и попытаться оседлать их, направить в
нужную сторону. Вален ещё раз поклонился, накрыл ладонью кулак, не
скрывая дрожи в голосе и руках:
— Уважаемая старшая Лерия. Этот
ничтожный ученик действительно слаб и глуп. Вы можете сколько
угодно осуждать меня, я это заслужил. Но не смейте говорить о моём
друге как о простом слуге или возводить напраслину на мать! А если
вы требуете её сюда чтобы поиздеваться, так знайте — я вам это
припомню! Она сама может и простит вас, а я — нет! Вы так уверены,
что я навсегда останусь слабым и глупым?
— Ого! Птенец распушил перья! —
ответила Лерия. Тон её был скорее игривым, чем язвительным. —
Боюсь, боюсь. Сразу продала бы тебе Пилюлю Небесного Равновесия,
причём со скидкой за твой благородный нрав, да вот беда — у тебя
денег нет. А те, что в кольце лежат — не твои.
— И с какой скидкой? — тут же
поинтересовался Вален.
— Ну, пожалуй, тысяч до четырёх
духовных нефритов. Погоди, я уже вижу, как думаешь, у кого бы
столько занять. И, конечно, занять тебе будет несложно. Тот факт,
что ты сын Наставницы и занимаешь на дело, которая она одобряет,
послужит лучшим залогом. Вот только такие деньги всё равно будут не
твоими.
Вален ненадолго задумался. Он понимал,
что Лерия играет с ним в игру, но не знал, в какую. Не может ли
быть так, что она просто дразнит его, держит наживку перед носом,
чтобы потом уязвить побольнее? Возможно, но что ему до того? Ведь
он не ранимый подросток… ну, в основном не подросток. Подыграв ей,
он ничего не теряет.
— Старшая, а почему бы вам самой не
одолжить мне эту сумму. Уж вы то, если пожелаете, сможете следить,
возвращаю ли я вам те деньги, которые добыл именно своими
силами?
— Да где же ты столько добудешь? Ну,
допустим, одолжу я тебе на десять лет — обычный срок. Одолжу,
конечно, не просто так, а с процентами, а то потом придётся убить
пару-тройку просителей, чтобы у меня перестали каждый день клянчить
денег. Через десять лет это будет уже снова шесть тысяч духовных
нефритов. Если пересчитать на серебро — тонны три. Положим, за год
ты станешь практиком, ещё года за четыре получишь второй цвет, а
потом начнёшь собирать деньги… Положим, этот твой Наттар сделает то
же… Двум практикам, не выскочившим за смертный предел, даже три
тонны серебра честным путём за пять лет не добыть. А ты ещё поди,
обменяй его на нефрит. Что до нефрита… Мы, алхимики, его загребаем
больше всех среди практиков. Но за пять, даже за все десять лет в
Зале Пилюль никому столько не заработать, если у него нет хотя бы
третьего цвета. Даже сидя на маминых харчах и откладывая всё до
крошки. Про остальных практиков, вроде тебя, и говорить нечего.
Знаешь, неудобно выйдет, если из-за долга передо мной вы начнёте
убивать и грабить.