Собирался Добрыня жениться на девушке, что жила за рекой, да
угнали ее в хазарский поло́н.
– Не рановато ль ему жениться? – буркнул в ответ Святослав, хотя
и злился не на Добрыню, а на слова про хазар.
– Так выбирают не сроками, а по любви, – кротко сказала Малуша.
– Девушка та пришлась ему по́ сердцу. Расцвела на приволье как
маковый цвет. А теперь увядает в рабынях. Своему насильнику ноги
моет…
Святослав, не выдержав, ударил по́ столу кулаком. И за другими
столами разом умолкли и поглядели на князя.
– Ты иди, Малуша, – произнес он почти спокойно. – Сына возьми и
иди. А мы с боярами потолкуем, пока они за едой не заснули.
По его приказу вслед за Малушей ушли и боярские жены. А мужья их
остались в гридне. С князем на разговор.
*
За столами шумели:
– Говори нам, княже, что делать. А мы всегда за тобой.
Ждали, наверное, что Святослав позовет на хазар. Обнаглели
хазаре, не видели в нем угрозу, от того и вели себя вольно. Засели
по рекам, обложили данью торговые корабли. А теперь и девок уводят
в полон, продают на рынках словно скотину.
Святославу давно хотелось их осадить, но на пути у него стояли
ромеи. На словах-то они выступали против хазар. А начнет он войну,
какую сторону примут? Не ударят ли в спину в самый тяжелый момент?
Нет, сначала надо наладить с ромеями мир, раздумывал Святослав.
Побрататься с их василевсом и скрепить это братство в ратном бою. А
тогда уж идти на хазар.
– Собирайте в дружину молодых и здоровых, – объявил он боярам. –
Поплывем к ромеям. Поможем им против критян.
– К ромеям? С чего это им помогать? – закричали со всех
сторон.
– Да с того, что на Крите золото льется рекой, и будет большая
добыча, – ответил князь.
А истинную причину называть не стал.
Находившийся тут же посадник как будто нюхом почуял, что время
просить за Добрыню.
– Отпусти его на поруки, – обратился к князю. – Негоже такого
парня держать взаперти.
– Какого «такого»? И на что он гож? – спросил
Святослав.
– Да ведь сила-то в нем чудесная, – ответил посадник. – Даром
что юн, а уже и сейчас никому не уступит. Ни в кулачном бою, ни в
сражении на мечах. И стрелу посылает метко. И с тремя вражинами в
одиночку сдюжит.
– Да где там с тремя. Он и пятерых уложит, не смается, –
поддержали посадника остальные. – А уж коли рассвирепеет, то и
дерево с корнем вырвет.