— Спасибо, дружище. Информация
ценная. Отдыхай, — сказал я, не оборачиваясь.
Он молча вышел. Я остался один.
Демидов, сам того не ведая, дал мне в руки новый инструмент.
Тормозя меня, он на самом деле давал мне повод для разговора с
царем. Он сам затягивает на своей шее петлю, которую я ему с
удовольствием намылю. Оставалось лишь дождаться, когда в нашу
мышеловку попадутся другие, более опасные звери.
Часы на третью, самую холодную и
нервную ночь бдения, тянулись. Уже закрадывалась мысль, что враг
учуял неладное и вся затея провалилась. Сидя у себя в конторе, я
безуспешно пытался сосредоточиться на чертежах: мысли то и дело
возвращались к проклятому сараю, где в промозглой тишине мерзли мои
люди.
Условный сигнал — четыре коротких,
отрывистых уханья совы со стороны торфяников — разорвал ночную
тишину. Сигнал де ла Серды. «Объект замечен».
Вскочив, я сорвал со стены
заряженный штуцер и, накинув тулуп, вылетел на крыльцо. Почти тут
же из казармы высыпал дежурный десяток «Охранного полка», обгоняя
меня. Мы неслись к дальнему сараю, утопая в глубоком снегу, и
сердце колотилось как умалишенное. Успеем? Или уже поздно?
На полпути тишину разорвал сухой,
резкий треск ружейного выстрела. Один. За ним еще два, почти
слившись воедино. И тут же ударила беспорядочная пальба. Короткие,
злые хлопки наших штуцеров смешались с более глухими, тяжелыми
выстрелами чужого оружия. В темноте мелькнула вспышка. Бой
начался.
Мы подлетели к дровяному складу,
позиции де ла Серды, когда все стихло так же внезапно, как и
началось. В воздухе остро пахло пороховой гарью.
— Доложить! — хрипло крикнул я.
— Двое — всё. Один пленен, оглушили,
еще один тяжело ранен, — донесся из темноты спокойный голос
испанца. — У нас потерь нет. Чистая работа.
Из-за сарая вывели пленного,
поддерживаемого двумя моими солдатами. Он еле стоял на ногах, его
темная, неприметная одежда пропиталась кровью от ран в плече и
ноге.
Затащив его в сарай, мы бросили его
на пол у ног манекена, так и сидевшего сгорбившись над столом. В
свете фонаря предстали нападавшие: не мужики из свиты Феофана, а
крепкие, поджарые профессионалы с короткими стрижками. Чужие,
незнакомые лица с общей печатью выучки. Рядом с телами валялись
короткие, тяжелые дубинки. На поясе у одного висел кожаный мешочек,
источавший резкий, сладковатый дух. Какой-то сонный дурман, чтобы
брать живым. Смесь опиума с эфиром?