История — безжалостная штука. Она не
прощает стагнации. Она перемалывает тех, кто не успел запрыгнуть в
уходящий поезд прогресса. И сейчас, в этом заснеженном Игнатовском,
я слышал далекий, еще неясный гудок этого поезда.
Поэтому я строил заводы, лил сталь и
клепал винтовки. Я строил спасательный ковчег. Я пытался протащить
эту огромную, увязшую в средневековье страну через технологическое
«бутылочное горлышко». Дать ей шанс победить в этой конкретной
войне, выжить в будущем, в жестоком и прагматичном мире, где право
сильного будет определяться количеством доменных печей и длиной
железнодорожных путей.
Моя мотивация была эгоистична до
мозга костей. Раньше меня сложно было назвать патриотом. Но из-за
многих событий, которые оголили истину (а я надеюсь, что верно все
разглядел), я стал им, стал патриотом (в хорошем смысле этого
слова, без перегибов, которыми грешат). Это был мой единственный
дом. Место, где я жил, дышал, где у меня появились друзья и враги.
И я до дрожи не хотел, чтобы этот мой новый мир, пусть и странный,
и жестокий, через сто лет оказался растоптан сапогами какого-нибудь
очередного Наполеона или раздербанен на куски более шустрыми и
технологичными соседями. Я строил будущее для себя. Чтобы просто
выжить.
Но этого ему говорить было нельзя.
Для него, самодержца, такие мысли были бы крамолой. Он бы увидел в
них не заботу, а умаление его собственного величия, сомнение в его
гении. Поэтому я говорил о славе, о могуществе, о кораблях.
Петр долго смотрел на меня, а потом
гулко, от души, расхохотался.
— Равный! Ай да Смирнов, ай да сукин
сын! — он хлопнул себя по колену. — Мне по нутру твои речи! Но
помни, барон, дорога к славе вымощена костями. Англичане свой
«Неуязвимый» строят. И нам сидеть сложа руки нельзя. Требую от тебя
ускорить дело с броненосным флотом. Все силы — туда!
— А как же дороги, Государь? —
вмешался Меншиков, который до этого молча сидел в углу. — Барон наш
и так на себя слишком много взвалил. Тут и заводы, и компания
новая… Не надорвался бы.
— Не твоего ума дело, светлейший! —
отмахнулся Петр. — Дороги — дело нужное! Ты, барон, мне так
расписал, как по ним войска гонять можно, что я теперь спать не
могу, все планы строю. Будут и дороги, и флот! А ты, Александр
Данилович, коли радеешь о казне, помогай.