На душе становилось тоскливо.
Бронебойный сердечник, конический снаряд… все это было гениально
для 1705 года. Но все не то.
— Идеи хорошие, господа. Запишите,
Изабелла, — я повернулся к ней. — Но давайте подумаем вот о чем.
Зачем нам пробивать броню, если можно ее… прожечь?
Я взял уголек и набросал на доске
схему.
— Представьте, Андрей, что ваш
бронебойный стержень — полый. А в эту пустоту мы засунем… скажем,
медный конус, широкой стороной к цели. А вокруг него — взрывчатку.
При взрыве вся его сила ударит в одну точку, а не в стороны. Она
сожмет этот конус и выплюнет из него тонкую, раскаленную струю
металла, которая летит с бешеной скоростью. Эта струя не пробьет
броню. Она ее прожжет.
Нартов и Магницкий смотрели на мой
рисунок сузив глаза.
— Да как же это… — начал было
Андрей, но я его перебил.
— Неважно как. Назовем это
«усиленной Щукой». Задача — сделать так, чтобы она работала.
Андрей, продумайте корпус. Леонтий Филиппович, рассчитайте
траекторию. Мы должны сделать вид, что просто дорабатываем старую
идею.
Изабелла подняла голову.
— Месье барон, для таких сложных
работ нам нужны новые мастера. Может, стоит объявить через вашу
«Палату привилегий» конкурс? Посулить награду за лучшие идеи?
— Русские мастера, баронесса, —
проворчал Нартов, — народ ушлый. Своими секретами делиться не
любят. Каждый в своем углу сидит и думает, как бы соседа
обхитрить.
Его ворчание прервал нарастающий шум
со двора. Сначала — неясный гул, потом — возмущенные крики. Орлов
влетел в избу.
— Ваше благородие, там… эти…
Я вышел на крыльцо. У ворот,
перегородив дорогу телегам с углем, стояла целая делегация. Человек
двадцать священников в черных рясах, с крестами и хоругвями.
Возглавлял их высокий, сухопарый поп с длинной бородой и горящими,
фанатичными глазами. Я узнал его. Феофан. Священник с моего села,
которого, как я подозревал, подослал ко мне сам Стефан Яворский,
ярый противник моих новшеств.
— Изыди, антихрист! — заголосил он,
увидев меня. — Прекрати свои бесовские игрища! Твои адские машины
губят души православные!
Толпа за его спиной согласно
загудела. Я с трудом сдержал эмоции.
— Отец Феофан, — я постарался
успокоиться. — Мои «адские машины» скоро будут спасать Россию. Или
вы хотите, чтобы наши солдаты с голыми руками на их пушки
лезли?
Какая-то глупая история повторяется.
Или тут в чем-то подвох?