Опять же, благодаря этой вылазке выяснилось, что французы
продолжают активно участвовать в войне с нами. Ну кто бы
сомневался. Однако я уже такого ежа засунул в панталоны Европы, что
она теперь долго еще будет вертеться.
Эх, как же мне сейчас хочется быть там, в бухте Золотого Рога, и
самому повести десант на султанский дворец. И не в старый Топкапы,
где кроме гарема и евнухов, никого не осталось, а сразу в
Долмабахче.
***
Рассвет над Босфором вставал кровавый. Не от солнца — от
пожаров. Все небо, от Золотого Рога до Мраморного моря, заволокло
черным дымом, сквозь который пробивались багровые языки
пламени.
Воздух был густ от гари, пропитан запахом пороха, крови и
тлеющего человеческого мяса. Русские штурмовые колонны, измотанные
ночным боем, но не сломленные, уже прорвались через три бреши в
древних Феодосиевых стенах. Однако настоящая битва только
начиналась.
Маскальков шел во главе своего полка по узким, кривым улочкам
Галаты, где каждый дом, каждая лавка, каждая кофейня превратились в
смертельную ловушку. Из-за ставень сверкали мушкетные выстрелы, с
плоских крыш сыпались камни и обломки черепицы, а из темных
переулков выскакивали фанатики с ятаганами — обреченные, но
яростные. Их крики: «Аллах акбар!» смешивались с
предсмертными хрипами и командами офицеров.
И все-таки полковник был рад. Он вернулся, как и обещал. И уже
не для одиночной отчаянной вылазки, а для решительного штурма,
который окончательно выведет Османскую империю из войны.
— Вперед! Не останавливаться! — голос Маскалькова, обычно такой
четкий и звучный, теперь хрипел от дыма и усталости.
Его команду заглушил чудовищный грохот — где-то в порту, в
районе Эминеню, рванул главный пороховой склад. Взрывная волна
прокатилась по городу, заставив содрогнуться даже древние
стены.
На мгновение багровая вспышка осветила главную улицу, и
полковник увидел бегущую толпу — не солдат, а простых горожан:
греков в разорванных рубахах, армянских женщин с распущенными
волосами, турок, тащивших на себе раненых. Все они смешались в
едином потоке ужаса, топча друг друга в слепой панике.
— Ваше превосходительство! — сквозь дым к Маскалькову пробился
Елисей, молодой казак, лицо которого было залито кровью — не своей,
как он тут же пояснил. — Турки режут христиан в квартале Фенер!
Наши отряды не могут пробиться — там узкие улицы, баррикады...