Он налил себе чай. Горький, из сушёных трав. Горло обожгло, но
это бодрило. Он смотрел в окно. Лес — недвижим. Как будто сам
прислушивается.
Мишель не знал, зачем они молчат. Может, и правда — эксперимент.
Имперцы наблюдают, изучают, пишут отчёты. Возможно, где-то в
столице есть пергамент с его именем и пометкой: "перешёл в стадию
изоляции". Тогда он — просто точка в строке. Ему не страшно. Ему
любопытно.
А ещё — ему тошно. От одиночества. От памяти. От того, что
однажды, спустившись в деревню за порохом и солью, он остался на
ночь. И сдался тому, что накапливалось месяцами. Девушка — молодая,
местная. Он… не остановился. Она не кричала. Не сопротивлялась. Но
он знал: это было не согласие. Это была тишина, как у Ринис. Как у
леса.
Он заплатил. Оставил ей почти всё, что было в сумке. Она не
смотрела в глаза. Потом он ушёл. И с тех пор — не возвращался.
Иногда он просыпался с её лицом в памяти. Иногда — с пистолем у
подбородка. Но всегда — с пеплом на ладонях. От руны, от костра, от
вины.
И всё же — он жил. Дышал. Учился. Вырезал новые руны. Записывал
мысли. Строил теории. Искал себя.
Пока однажды не заметил, что кто-то шёл по лесу. Маски. Одежда.
Шаги. И разговоры о девушке, которую они ищут.
Но это будет завтра. А сегодня — только чай, руны, и пустота
вокруг.
Пока что.
Мишель не знал, где остальные. С Уайтом они не виделись с тех
самых пор, как разбежались после лагеря. Остальные — исчезли в
лесах, дорогах, возможно, уже мертвы. Возможно, наоборот — стали
легендами. Он не искал. Не потому что не хотел. Просто знал: если
встретятся — это случится само.
Он жил в петле. От дома до деревни. От деревни — в ближайший
городок, название которого не значилось на карте Империи. Просто
серая клякса в глубине административной провинции. Там он покупал
порох, патроны, масло, бумагу. И — книги. Всегда книги.
Книжная лавка принадлежала старому веларисцу — человек по имени
Дераш, с длинной шеей, глазами как стеклянные шарики и акцентом,
будто он глотал каждое третье слово. Он не задавал вопросов. Мишель
— не давал ответов. Была только сделка: немного серебра — и старый
том. Политика Союза Городов, трактаты об устройстве Империи,
описание торговых династий Велариса. Иногда — хроники.
Он читал ночью. Под магической лампой, которую смастерил сам. В
конденсаторе — переработанный кристалл, добытый с одного из павших
магов. Свет — неровный, но постоянный. Уютный, как чужой голос за
стеной.