— Вон, — сказал Рей, указывая вверх. — Смотри.
На верхушках деревьев — лёгкий блеск. Как иней. Как будто кто-то
вылил жидкое стекло и оно застыло по листве. Ветка, сломанная
чем-то тяжёлым, не падала, а висела — медленно поворачиваясь в
воздухе, словно время текло иначе.
Лор проглотил слюну. Потом тихо сказал:
— Это не руны. Это не магия. Это... другое.
— Разлом? — спросила Арма.
Он не ответил.
Шейд молча шагнула вперёд. В её движении не было суеты. Только
решимость. В глазах — холод.
Потому что страх — приходил потом.
А сейчас — нужно было идти. И смотреть правде в лицо.
Даже если лицо это — твоё собственное, и отражается оно в
стеклянных листьях.
Первые шаги по краю зоны выглядели как прогулка в музей
смерти.
Лес терял запах. Ни влажной коры, ни земли, ни гнили. Только
сладкий, пустой воздух — как в комнате, где слишком долго не жили.
Свет рассеивался, ломался под ветвями, превращаясь в что-то похожее
на хрусталь.
Шейд наклонилась. Под её сапогом хрустнула трава. Не треснула —
именно хрустнула, будто была из сахара.
— Я не хочу идти дальше, — пробормотал Лор.
— Не хочешь — останься, — буркнула Арма, не оборачиваясь.
Рей оглянулся через плечо. — Впереди спуск. Старая низина. Там и
будет всё.
Они пошли. Молча. Вниз, по коридору из деревьев, покрытых
налётом стекла. Он не покрывал всё полностью — скорее вкраплялся,
как болезнь. Местами кора трескалась от этого налёта, как будто
дерево задыхалось. Вокруг — ни одного зверя. Ни птицы. Ни
следа.
На открытом участке Шейд остановилась. Там, в центре поляны,
стоял камень. Природный, серый, но отливавший странным светом. Как
будто не отражал, а медленно излучал. С него стекала влага, и она
тоже кристаллизовалась — в лужи, застывшие как замороженный
мед.
— Это точно не магия, — сказал Лор. Голос дрожал. — Я не
чувствую сети. Нет связи. Руны здесь... будто распадаются.
Он попытался начертить простейшую — «Свет». В воздухе
засветилась линия — и тут же исчезла, будто её всосало в землю.
— Пространство здесь дырявое, — прошептал он. — Или...
переломлено.
Шейд подошла ближе. Не к камню — к дереву, у которого он стоял.
На коре — отметины. Старые. Но не от когтей. Похоже на письмена.
Или резьбу. Но не рунную. Глубже. Примитивнее. Словно резали не для
чтения, а чтобы оставить след присутствия.
— Это не из наших трактатов, — сказал Лор, подойдя к ней. — Даже
не из доимперских. Я не знаю, что это.