— Мы оставим её там? — спросила Шейд, глядя в пламя.
— У нас нет мешка. И нет времени. — Голос Лора был хриплым, но
уже узнаваемым. — Я запомню. Её зовут Арма.
— Что это было, Лор?
Маг промолчал. Потом, будто издалека:
— Я не уверен. Но это не просто разлом. Или... не только. Разлом
— как трещина. А это — как... потёк. Как вытекание. Откуда-то, где
не должно быть ничего.
Шейд повернулась к нему.
— Ты хочешь сказать, это — не существо из-за? А изнутри?
Лор сделал паузу. Потом кивнул.
— Думаю, оно родилось не в разломе. Оно — из его последствий. Из
оставленной пустоты. Как конденсат. Как эхо. Разломы слишком долго
копились. Слишком долго нарушалась ткань. И теперь в этих щелях
рождаются отражения. Не твари. Даже не магия. А... паразитные
смыслы. Они не хотят убивать. Они хотят стать тобой. По крайней
мере, в этой роще...
Шейд обняла себя. Ей стало холодно.
— Почему ты?
Лор грустно улыбнулся.
— Потому что я носил в себе больше, чем нужно. Много магии.
Много знаков. Много «я». Им было куда влезть.
— А мне? Почему я?..
Он посмотрел на неё. Долго. Не как мужчина на женщину. Как тот,
кто выжил, — на ту, кто знает, что будет дальше.
— Потому что ты не дала. Потому что у тебя — осталась чёткая
граница. Потому что даже в воспоминании ты чувствуешь: "это не он".
А другие — не чувствуют. Им хочется, чтобы это было правдой.
Тишина. Костёр потрескивал. За деревьями начинал шевелиться
рассвет.
— Мы должны рассказать, — сказала Шейд.
— Они не поверят.
— Всё равно. Пусть фиксируют. Пусть дадут статус. Пусть выставят
периметр. Пусть узнают, что это не магия. И не аномалия. Это —
призрак разлома.
Лор наклонил голову. Потом вдруг спросил:
— Ты всё ещё думаешь о нём?
Шейд не ответила сразу.
— Да, — сказала она. — Но теперь — не как о спасении. А как о
части, которую я хочу вернуть себе. Сама.
Он кивнул. Без осуждения. Без понимания. Просто — принял.
Свет начал пробиваться сквозь ветви. Пахло гарью и холодной
влагой. Всё было как всегда. Но внутри — уже иначе.
Они выполнили задание. Почти. Выжили. Не сошли с ума.
Но каждый уносил с собой осколки. И ни один — не знал, что с
ними делать.
Поренна встретила их так, как всегда встречают тех, кто
возвращается из-за черты: со скучным равнодушием.
На посту у северных ворот — те же лица. Пыльные, сонные, с
глазами, видевшими и кровь, и магию, и бессмысленные приказы. Никто
не кинулся с вопросами. Никто не всматривался в их лица. Лишь один
из старших дежурных поднял взгляд: