Его пальцы постукивали по рукояти ножа, но теперь это были
скорее задумчивые, чем угрожающие движения. Я понимал — он дает мне
шанс. Или делает вид, что дает.
— Княже, — начал я осторожно, но он резко поднял руку, прерывая
меня.
— Довольно. Ты прошел испытание. — Его взгляд стал тяжелым, как
мельничный жернов. — Но запомни: мое доверие — тонкий лед.
Проломишься — не выплывешь.
Добрыня, стоявший у двери, сжал кулаки. Его взгляд жг мне спину,
но он не смел перечить князю открыто.
— Ваша воля, — склонил я голову, чувствуя, как волк внутри замер
в ожидании. Он не верил в эту игру, но подчинялся.
Князь вдруг улыбнулся — широко, неестественно, будто надевал
маску.
— Так! — хлопнул он в ладоши. — Раз волков нет, значит можно и
пировать! Эй, медведя! Гусей! Пусть все знают — в моих землях
только люди живут!
Его смех раскатился по гриднице, но до глаз не доходил. Я понял
главное: он не поверил. Он просто решил подождать.
А когда князь ждет — это хуже любой расправы.
Пир шумел до глубокой ночи. Дружинники, разгорячённые медом,
громко перекликались через столы, а княжеские скоморохи выделывали
коленца под бубны. Но за всей этой веселой вакханалией я чувствовал
невидимую нить напряжения, протянутую прямо от княжеского места к
моей скромной скамье у двери.
Князь пил много, но трезвел с каждым глотком. Его острый взгляд
то и дело находил меня в толчее, будто проверяя, не дрогну ли я, не
выдам себя. Я же делал вид, что не замечаю этого внимания - грыз
мясо с кости, подпевал песням, хохотал вместе со всеми над шутками
скоморохов. Но каждый мой жест был выверен, каждое движение
рассчитано.
Когда луна поднялась высоко над теремом, князь неожиданно
поднялся из-за стола. Шум сразу стих.
— Гости дорогие! — провозгласил он, слегка покачиваясь, но в
голосе не было и намёка на хмель. — Старые кости требуют покоя. А
вы пируйте!
Он направился к выходу, но возле моей скамьи вдруг остановился и
наклонился, будто поправляя сапог. Его шёпот был еле слышен даже
мне:
— На рассвете жду у старого дуба. Без свидетелей.
Не дав мне возможности ответить, он выпрямился и громко
добавил:
— И напоите этого молодца как следует! Пусть знает, как в моей
дружине гостей встречают!
Добрыня, сидевший напротив, зло сверкнул глазами. Он явно слышал
княжеские слова. Когда князь скрылся за дверью, воевода медленно
поднялся и направился ко мне, сжимая в руке массивный кубок.