Я взял со стола спелое яблоко, крутанул его в пальцах – румяное,
с каплями воска на боку. Надкусил. Сочная мякоть хрустнула на
зубах, кисло-сладкий сок наполнил рот.
– ...а значит, всё, что ты тут нажил... – я жестом обвёл
пиршественный зал, – технически тоже моё.
Лицо Ратибора налилось багряной краской. Жилы на шее набухли,
как канаты.
– Ты... ты осмеливаешься... – он задыхался, пухлые пальцы
впились в подлокотники.
– Я не смею. – Я бросил надкусанное яблоко в его тарелку с
характерным звоном. – Я требую.
Швырнул на стол свиток – копию родовой грамоты, которую вырвал у
княжеского писца за две серебряные монеты и угрозу вырвать ему
глотку.
Бумага развернулась с шелестом.
Ратибор бросил на неё взгляд – и вдруг его уверенность дрогнула.
Он узнал этот пергамент.
– Это...
– Подлинная копия. Заверенная. – Я наклонился к нему, упиваясь
запахом его страха – пота, перегара и дорогих масел. – С печатью
архива.
Тишина в горнице стала звенящей.
Где-то заскрипела дверь – кто-то из слуг поспешно
ретировался.
Ратибор облизнул губы.
– Даже если... – он попытался взять себя в руки, – даже если это
так, ты думаешь, князь просто...
– Князь, – перебил я, – уже получил свою копию.
Это была блеф. Но по тому, как задрожали веки у моего "опекуна",
я понял – попал в цель.
Волк внутри заурчал одобрительно.
Я усмехнулся, предвкушая реакцию опекуна. Его рука судорожно
потянулась к ножу, заткнутому за пояс.
Но я уже был рядом. Слишком близко.
– Попробуй, – прошептал я, впиваясь взглядом в его осоловевшие
глаза. – Мне нужен лишь повод.
Он не решился.
Ратибор внезапно размяк, словно тряпичная кукла. Его толстые
пальцы отпустили рукоять ножа, а губы растянулись в неестественной,
масляной улыбке.
— Ну что ты, племянник, — засипел он, хватаясь за кувшин, —
зачем ссориться? Выпей со мной, как в старые времена.
Медовый напиток булькнул в серебряный кубок — тот самый, с
фамильным гербом Ольговичей. Он протянул его мне, глаза блестели
мутным блеском — смесь страха и подлой надежды.
Я взял кубок. Покрутил в пальцах. Запах меда, пряностей... и
чего-то еще. Горьковатого.
— Помнишь, как твой отец любил этот мед? — Ратибор торопливо
налил себе, сделал большой глоток, демонстративно облизнулся. — Из
тех же запасов!
Я медленно поднес кубок к губам — и увидел, как его зрачки
расширились. Жадные. Нетерпеливые.