– Потому что настоящий бой – не в залах, не на тренировках. Там,
где пахнет кровью и страхом. Ты это почувствовал.
Его рука вдруг рванулась к поясу – кинжал!
Но я был быстрее.
Удар рукоятью в висок – Святослав охнул, пошатнулся, но не
упал.
– Вот теперь – хорошо, – прохрипел он, вытирая кровь с губ. –
Значит, не зря я в тебя поверил.
За окном снова завыли волки – ближе, голоднее.
Святослав наклонился, поднял свой меч, взвесил его в руке.
– Следующий урок – выживание. Готов?
Я усмехнулся, чувствуя, как огонь растекается по жилам.
Второе правило: истинная сила рождается во тьме.
Мы сидели у догорающего костра, вглядываясь в пляшущие тени.
Святослав достал из-под рубахи потемневший от времени медальон –
древний, с выгравированным волком, алчно пожирающим луну.
— Мой дед носил его, — он протянул медальон мне. – Говорил, что
когда-нибудь придет Ольхович, который…
Громкий треск сломанной ветки за дверью оборвал его слова. Мы
замерли, как подстреленные птицы. Даже дождь, казалось, утих, боясь
нарушить зловещую тишину.
Тяжелый топот. Шуршание кольчуги. Едва слышимый звон стали о
сталь.
— Дружинники, — прошептал я, чувствуя, как леденеет кровь в
жилах. – Твои?
Святослав побледнел, словно полотно:
— Не мои.
Третье правило: иногда бегство – единственная победа.
Мы вылетели через заднюю дверь, как зайцы, вспугнутые сворой
голодных гончих. Ноги вязли в размокшей земле, каждый вдох обжигал
легкие. Лес встретил нас непроглядной тьмой и колючими объятиями
веток, хлеставших по лицам. Где-то позади раздавались яростные
крики, эхом разносившиеся между вековых стволов:
— Здесь! За мной! В погоню!
Святослав вдруг резко свернул вправо, к старой дуплистой липе,
чьи корни, подобно скрюченным пальцам, вросли глубоко в землю. В
лунном свете его лицо было бледным, как смерть:
— Вниз!
Под корнями, словно черная пасть, зияла дыра – вход в древний
подземный ход, вырытый еще прадедами. Мы нырнули в ледяную тьму,
когда первые стрелы с присвистом вонзились в дерево над нашими
головами.
Спустя час.
Мы выбрались из-под земли у заброшенной мельницы, чьи лопасти
давно сгнили, превратившись в жуткие скелеты. Святослав, дрожа всем
телом, рухнул на колени, его пальцы впились в сырую землю:
— Они… они не могли узнать о нашем убежище… — его голос дрожал
от ярости и неверия.
Я медленно поднял с земли обрывок пергамента, кем-то оброненный
в спешке. На пожелтевшей бумаге отчетливо виднелся родовой знак:
двойной топор – символ боярского рода Громовых, давних и коварных
союзников Добрыничей.