— Княжеские? — он выдохнул, качая головой. — Значит, не все у
тебя с князем ладно, как ты думал.
Святослав, сидевший на лавке с кружкой горячего сбитня в руках,
мрачно опустил взгляд. Его пальцы сжали глиняную кружку так, что
костяшки побелели.
— Отец... Он не знает. Это бояре Громовы действуют за его
спиной.
Я взглянул на него, потом на Никиту, и тихо пробормотал:
— Или не за спиной.
Тишина.
Она повисла в воздухе, тяжелая, как предгрозовое небо. Даже
Марья, обычно болтливая, замерла с ведром в руках, поняв, что
затронуто что-то важное.
Полдень.
Солнце висело высоко, заливая деревню густым, медовым светом. Я
стоял у окна, наблюдая, как жизнь течет своим чередом: мужики с
покрикиванием тянули плуги на дальние поля, бабы, переругиваясь,
таскали воду из колодца, ребятня с визгом носилась между изб, пугая
тощих деревенских кур.
Обычный день.
Слишком обычный.
И вдруг — резкий скрип ворот, топот копыт, приглушенные
голоса.
Я инстинктивно схватился за меч, но Никита уже выскочил во двор,
распахнув калитку так, что та заскрипела на ржавых петлях.
— Да это ж... — его голос дрогнул.
Я шагнул на крыльцо.
Велена.
Она стояла посреди улицы, бледная, как лунный свет, в порванном
дорожном плаще, но живая. Настоящая. За ее спиной топтались трое
незнакомцев — два бородатых мужчины, крепких, как дубовые коряги, и
худощавая девушка с глазами, полными усталой злости. Все в дорожной
пыли, с потрескавшимися губами и руками, привыкшими сжимать
оружие.
— Прости, что задержалась, — сказала она, и в ее глазах
светилась не просто усталость, а что-то большее. Тень того, что ей
пришлось увидеть.
Я шагнул вперед, земля под ногами внезапно став неровной.
— Где ты была?
Она вздохнула, провела рукой по лицу.
— Искала тех, кто знает правду о твоем роде.
Старший из незнакомцев — высокий, с седыми висками и шрамом
через левую бровь — снял капюшон.
— Мирослав Ольгович. — Его голос звучал, как скрип старого
дерева. — Мы служили твоему отцу.
Сердце ёкнуло, замерло, затем забилось с удвоенной силой.
— Вы... из его дружины?
Мужчина покачал головой, и в этом движении было столько
усталости, что стало ясно — они не просто пришли. Они
добрались.
— Хуже. — Он оглянулся, словно ожидая, что из-за спины уже лезет
тень. — Мы — те, кто выжил после той ночи.
Тишина повисла тяжелым покрывалом, давя на плечи.