Велена шла впереди, её коса колыхалась в такт шагам, как живая.
Воины следовали за нами, их кольчуги позванивали при каждом
движении.
"Служанка княжеского дома, моя задница", - пронеслось в голове.
Ни одна холопья девка не ходит с такой выправкой, не смотрит на
бояр сверху вниз.
Мы обогнули закопчённую кузницу, где дюжий мужик с лицом,
напоминающим жареный пирог, опускал молот на раскалённое железо. Он
на мгновение поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло... уважение?
Страх?
— Долго ещё идти? - хрипло спросил я, чувствуя, как кровь
продолжает сочиться под одеждой.
Велена даже не обернулась:
— Дотерпишь, Ольхович. Не впервой тебе кровь терять.
Её слова обожгли сильнее раны. Как она...
Внезапно из-за угла вывалилась пьяная ватага. Трое парней в
засаленных кожухах, с покрасневшими лицами. Один, с разбитым носом,
тупо уставился на меня:
— О, смотрите-ка, Ольхович-смердюк вылез! Что, боярин, опять
Ратибор тебя...
Он не успел договорить. Чернобородый воин шагнул вперёд и со
всего маху врезал ему в живот. Парень сложился пополам,
захрипев.
— Княжеский гонец! - рявкнул рыжий. - Кто ещё язык
распустит?
Пьяницы шарахнулись назад, как испуганные псы. Но в их глазах
читалась не просто боязнь - острое, жгучее любопытство.
Что за игра здесь шла? Почему княжеские люди защищают последнего
Ольховича? И почему все вокруг смотрят на меня, будто я...
Мы подошли к высоким воротам, украшенным медными волчьими
головами. Стражи в кольчугах и остроконечных шлемах молча
расступились. Один даже кивнул мне - почтительно!
— Здесь я тебя оставлю, - вдруг сказала Велена. Её пальцы
неожиданно сжали моё запястье с силой, от которой кости затрещали.
- Слушай внимательно, Мирослав. Князь дал тебе шанс, которого не
давал никому. Не упусти его.
Она толкнула меня вперёд, на площадь. В последний момент её губы
искривились в чём-то, что должно было быть улыбкой:
— И запомни - здесь ты либо станешь тем, кем должен быть... либо
умрёшь. Третьего не дано.
Велена уже развернулась уходить, но вдруг резко остановилась. Её
плечи напряглись под грубой тканью одежды. Медленно, с какой-то
хищной грацией, она повернулась и сделала шаг назад ко мне.
Ветер трепал её косу, когда она молча достала из складок одежды
грязноватый лоскут холста.
— Приложи к ране и затягивай потуже, — бросила она, сунув
тряпицу мне в руки. Её пальцы на мгновение задержались на моих —
холодные и шершавые, как старый пергамент. — Турнир ждать не
будет.