Луна, будто стыдясь нашего предприятия, схоронилась за пеленой
туч, оставив нас пробираться почти наощупь. Лишь изредка, когда
ветер разрывал облака, на землю падали бледные пятна света,
напоминающие кровавые следы.
Ржавый стон петель разорвал тишину, когда мы приблизились к
часовне. Полуразрушенные стены, увитые изумрудным мхом, напоминали
оскаленный череп давно усопшего великана. Косые глазницы окон слепо
взирали на непрошеных гостей, а покосившийся крест на крыше
напоминал сломанный меч, воткнутый в могилу.
— Здесь? — прошептал я, ощущая, как волчья кровь закипает в
жилах, требуя свободы, мести, правды.
Горислав утвердительно кивнул, извлекая из-за пояса факел.
Вспыхнувшее пламя осветило его лицо, превратив глубокие морщины в
зловещие тени.
— Под алтарем, — проскрипел он, указывая обугленным концом
факела на полуразрушенные ступени.
Внутри часовни воздух был густым, как бульон из кошмаров. Запах
тлена и металла въелся в каменные стены, смешавшись с чем-то еще —
с терпким ароматом свежего воска и... пота. Кто-то действительно
был здесь до нас.
Велена провела кончиками пальцев по вырезанному на стене
изображению волка, и я увидел, как ее ногти задержались на свежих
царапинах вокруг древнего символа.
— Кто-то был здесь... совсем недавно, — прошептала она, и в ее
голосе зазвучала сталь.
Горислав резко поднял факел выше. Оранжевый свет заплясал по
стенам, выхватывая из тьмы свежие следы сапог на пыльном полу,
обломки сломанной печати у алтаря...
Внезапный лязг железа — резкий, как удар топора по наковальне —
полоснул по нервам.
Из клубящейся темноты за алтарем вынырнули фигуры в чешуйчатых
кольчугах. Их плащи, окрашенные в багряный цвет, развевались,
словно окровавленные крылья. На груди у каждого — вышитый двойной
топор, красный, как свежая рана.
— Громовцы! — прохрипел старший из дружинников, хватаясь за
секиру.
Я рванул меч из ножен, но было уже поздно.
Взметнувшиеся языки пламени ослепили, залив часовню адским
светом. Огненные блики заплясали по стенам, превращая древние
фрески в гримасничающие лики давно забытых святых.
Из-за разрушенного алтаря, медленно, словно тень, возник высокий
воин в черных, как ночь перед казнью, доспехах. Его плащ — цвета
засохшей крови — не шевелился, будто выкованный из металла.
— Мирослав Ольгович, — проскрипел он, и его голос звучал, как
скрежет валунов в глубине пещеры. — Мы ждали тебя.