Я узнал его сразу — Лютобор Громов, глава рода, палач моего
отца. Его лицо, иссеченное шрамами и ненавистью, было знакомо мне
по кошмарам.
В его руке холодно блеснул родовой меч Ольговичей — "Лютоволк",
клинок, что должен был передаться мне. Теперь он лежал в лапе
врага, как трофей.
— Удивлен? — Лютобор скривил губы в змеиной усмешке, проводя
пальцами по лезвию. Кровь выступила на его коже, но он не моргнул.
— Твой отец тоже не ожидал удара в спину.
Часовня взвыла от порыва ветра, и в этом вои я услышал голос
отца.
Горислав застонал за моей спиной, но я уже не слышал ничего,
кроме звона крови в ушах.
Велена вцепилась мне в плечо, но я стряхнул ее руку.
Лютобор ухмыльнулся шире, обнажив желтые клыки.
— Хочешь узнать, как он умирал?
Мир сузился до острия меча.
До его горла.
До мгновения перед убийством.
Я бросился вперед, не помня себя.
Воздух разрезал дикий вой — то ли мой, то ли того зверя, что
рвался наружу. "Лютоволк" в руках Лютобора вспыхнул алым в
отблесках факелов, но мне было плевать.
Первая атака — удар снизу, в живот, где кольчуга расходилась.
Лютобор отпрыгнул, словно змея, его клинок взвыл надо мной, царапая
плечо. Теплая струйка поползла по руке.
— Слабо, Ольгович! — засмеялся он, разворачиваясь для нового
удара.
Я не ответил. Я уже не думал.
Только кровь. Только месть.
Велена метнула нож — лезвие блеснуло, вонзилось в горло одному
из громовцев. Тот захрипел, рухнул, забрызгав алтарь.
Горислав, истекая кровью, рубил второго, секира вгрызалась в
кольчугу, рвала плоть.
Лютобор наступал, его меч плясал в воздухе, как живой. Я
парировал, чувствуя, как сталь дрожит в руках.
— Твой отец ползал, умолял! — шипел он, загоняя меня к
стене.
Спиной я ощутил холодный камень, и в тот же миг его клинок
рванулся к горлу.
Я рванулся вбок, лезвие чиркнуло по стене, высекая искры.
И тогда — я увидел его глаза.
На миг.
Всего на миг.
Они дрогнули.
Я врезался в него плечом, сбивая с ног. Мы рухнули на пол, мечи
вылетели из рук.
Его пальцы впились мне в шею, мои — в его горло.
Кровь. Пот. Злоба.
Он хрипел, я рычал, мы катались по грязному полу, как звери, как
псы, как те, кто уже не люди.
Внезапно — хруст.
Его горло под моими пальцами подалось.
Лютобор замер. Его глаза полезли на лоб, губы пошевелились, но
звука не было.
Только бульканье крови во рту.
Я сжал сильнее.