— Потому что я — человек, которому нечего терять, — ответил
он.
И я улыбнулся, проговорив:
— А я — человек, которому интересны такие люди, вроде вас.
Он прищурился, словно оценивая меня, потом произнес:
— Тогда это ваше «не совсем» как понимать? Вы тоже не из тех,
кто не верит в судьбу и в предопределенность случайностей? Или
все-таки наоборот?
— Я верю в закономерности, — ответил я. — И в то, что у каждого
поступка есть причина.
— Даже у самоубийства? — неожиданно спросил Вулич.
— Особенно у самоубийства, — кивнул я.
Так, разговаривая с Вуличем на его волне, я постепенно за
несколько вечеров вошел к нему в доверие, выяснив кое-что
интересное. Оказывается, полковник Красин был прав, и причина
депрессивного поведения Вулича в последнее время таилась в том, что
его молодая жена, оставшаяся в Пятигорске, стала изменять поручику
с каким-то богатым князем. О чем сербу слали письма некие анонимы.
Вот поручик и слишком уж вошел в роль фаталиста, намереваясь
совершить самоубийство в ближайшее время.
Мои дни в станице тянулись в ожидании обоза с боеприпасами для
крепости. Я остановился на постой в доме у одного старого урядника.
Это оказался человек доброго нрава. И у него была хорошенькая дочка
по имени Настя, которая строила мне глазки. Но, у меня не имелось
желания отвечать взаимностью малолетке. Я сосредоточился на
задании, которое дал мне полковник Красин. Потому по вечерам я
регулярно бывал в доме у майора Симонова, развлекая Вулича
разговорами в своих попытках ненавязчиво внушить ему все-таки мысль
о том, что пытаться покончить с собой из-за какой-то глупой
бабенки, слабой на передок, не имеет ни малейшего смысла. И не
проще ли, в таком случае, с ней развестись?
Наконец, наступил и тот самый роковой вечер, описанный в книге у
Лермонтова по запискам Печорина. Вулич сидел в углу, мрачный, с
бокалом вина, окруженный полунасмешливыми, полунастороженными
взглядами сослуживцев. Он только что проиграл крупную сумму в
карты, и теперь в воздухе витало ожидание. Все ждали, — не станет
ли серб все-таки пытаться испытывать судьбу?
Внезапно он хмыкнул, допил вино и сказал:
— Хотите увидеть, как выглядит предопределение?
Я понял, что он собирается повторить сцену с пистолетом,
описанную в книге. И разочаровавшийся в жизни серб повторил все в
точности. Когда он приставил дуло к виску, офицеры замерли. Кто-то
ахнул. Но, я не стал останавливать Вулича, заранее зная, чем все
кончится. Зная это, я даже поставил деньги на то, что поручик не
застрелится. Тем не менее, я затаил дыхание. Ведь я мог уже успеть
как-то повлиять на события, изменив их. Но, мои опасения пока
оказались напрасными, поскольку выстрела, действительно, не
последовало, и моя ставка выиграла.