Мы вышли на улицу, где на парковке
нас ждала наша «лошадка» — старая машина, пережившая, кажется,
больше войн, чем весь мой род, за всю историю своего существования.
Скрип её дверей напоминал крик умирающего животного, а двигатель
работал по принципу «божьего умысла» — то есть, когда как
повезёт.
Закинув сумки в багажник, я уселся
на пассажирское сиденье, и мы двинулись в путь. Почти двести
километров — и за ними неизвестность.
Мы ехали молча. Часы тянулись, как
затянутое облаками небо над головой. Лишь спустя три часа тишину
нарушил голос Васильича:
— Не хочу говорить напоследок много.
Просто помни: не рискуй зря. Сила — не единственное, что важно.
Главное — вернись живым. Понял?
Я посмотрел на него и медленно
выдохнул:
— Дмитрий Васильевич... ты ошибаешься. В нашем мире сила — это всё.
Либо я выйду из Лабиринта сильнейшим, либо не выйду вовсе.
Он не стал спорить. Просто кивнул, и
я понял — он понимает. Но с возрастом в нём поселилось что-то новое
— не страх, нет, — жалость. И где-то глубоко в глазах читалась
молитва: «Пусть этот мальчишка уцелеет».
Когда мы прибыли, я первым вышел из
машины. Туман окутывал опушку леса, и воздух звенел тревогой. Я
достал сумку из багажника, подошёл к водительскому окну и
наклонился к Васильичу:
— Бывай, старик... Не поминай
лихом.
— Я тебе покажу «не поминай
лихом»!.. Выпорю, когда вернёшься. С Богом, сынок, — последнюю
фразу он произнёс уже шёпотом. Но я её услышал. Не оборачиваясь,
поднял руку и помахал ему — в знак прощания. Или прощения.
Я углубился в лес. Тропа, будто
забытая временем, вилась между деревьями, и каждый шаг отдавался в
груди гулким эхом тревоги. Здесь, вдали от людских глаз, я позволил
себе остановиться и экипироваться — с дороги меня уже никто не
заметит.
Сумка была набита под завязку:
солдатское снаряжение, проверенное временем. Ничего магического —
простые, но надёжные вещи. До инициации любые артефакты
бессмысленны: без собственного Дара они бесполезны, как пустая
оболочка. Зато после... если выживу, если получу силу — смогу
подобрать экипировку, достойную себя. Конечно, если хватит
средств.
Я прошёл двадцать километров по
лесу, прежде чем вышел к поляне, затерянной среди деревьев, будто
вырезанной ножом в самом сердце чащи. В центре её парил над землёй
Портал — искривлённое пространство, пульсирующее светом, в котором
невозможно было сосчитать цвета — он был и всем сразу, и ничем.