– Командуй, а уж я подмогу. Не ночевать же здесь! – нахмурившись, сказал я.
Возница подал знак, лошади и люди навалились и «управились», карета выбралась из лужи.
– Черт! Ну и вид! – зло пробормотал я, стряхивая с себя куски налипшей грязи.
– Благодарю вас, – произнесла незнакомка, нервно сжимая рукой носовой платок. Другая ее рука сжимала плечо мальчика лет пяти. Он был худым и бледным. Лицо его было усыпано рыжими крапинками, на щеках проступали скулы. Из-под капюшона выглядывала пара таких же, как у сестры, золотистых кудряшек. Они нелепо падали на лоб, придавая живость его болезненному лицу.
– Добрый день, сударыня! Позвольте представиться, – кивнул я. – Капитан Ушаков Владимир Петрович.
– Я Александра, дочь помещика Зеньковского, – тихо ответила девушка. – А это мой брат Иван. После смерти батюшки едем в Москву к тетке.
Она стояла передо мной бледная, дрожащая. Посмотрел в глаза, и дух перехватило. Они сверкали так, что хотелось зажмуриться. Огромные, как море перед штормом. Если нырнешь, то уже точно не выплывешь: захлебнешься. И воздух вокруг нас вдруг стал теплее, словно сквозь тучи выглянуло солнце и согрело землю.
«О Господи… Как у тебя получилось сотворить такое чудо?» – про себя размышлял я.
Нас разделяло расстояние в пять шагов, казалось, протяни руку и коснешься ее прекрасного лица. Но мне мерещилось, что между нами был огромный зал, озаренный светом тысяч свечей. Музыка лилась со всех сторон, и она, незнакомка, едва закончила мазурку или менуэт. И все ее тело еще плывет в танце, и золотистый локон на шее шевелится, как живой.
Я тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение.
– Пожалуйте в экипаж! – послышался громкий голос ее кучера.
Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась. Она слегка приподняла подол платья и чинной походкой направилась к карете.
– Позвольте вам помочь, – сказал я, подсаживая Александру на подножку.
Вслед за братом, она опустилась на сидение и замерла, подняв на меня взгляд.
– Благодарю за помощь, капитан! – промолвила и застенчиво улыбнулась. – Прощайте.
– Счастливого вам пути! – сказал я, коротко кивнул, поднял подножку и захлопнул дверцу.
Карета тронулась, а я еще долго смотрел ей вслед.
«Александра, Сашенька, Шурочка, – я с удовольствием перекатывал на языке ее имя, наслаждаясь звучанием. – Мы еще с вами непременно встретимся, милая Саша. Или я не Владимир Ушаков!»