Степан непонимающе посмотрел на меня, его глаза расширились от
нового приступа страха.
— Куда, боярич?
— На твоё поле, — ответил я твёрдо. — Испытывать. Я должен
увидеть, как он работает в деле. Я не отдаю заказ, пока не буду
уверен в его качестве на сто процентов.
Моя настойчивость его явно напугала. Он, видимо, хотел как можно
скорее забрать эту «заколдованную» вещь и убраться подальше, но
отказать не посмел. Тихон, который наблюдал за сценой из-за угла
сарая, расправил плечи, и на его лице появилась гордая улыбка. Он
уже ни в чём не сомневался. Он знал, что сейчас станет свидетелем
очередного чуда.
Мы шли к его наделу втроём. Я, Степан, тащивший свой новый лемех
как некую реликвию, и Тихон, который замыкал шествие с видом
генерала, ведущего армию на заведомо победоносное сражение.
Несколько соседей, которые работали на своих участках, завидев нашу
странную процессию, бросили работу и с любопытством и опаской
начали наблюдать издалека. Новость о том, что «колдун Волконский»
взялся за невыполнимую работу для бедолаги Степана, видимо, уже
облетела всю округу. Теперь они ждали развязки: моего триумфа или
моего позора.
Поле Степана было удручающим зрелищем. Бедная, каменистая почва,
на которой то тут, то там виднелись верхушки крупных валунов,
скрытых под тонким слоем земли. Это было не поле, а кладбище
плугов. Идеальный испытательный полигон.
Степан, кряхтя и бормоча под нос молитвы, принялся устанавливать
мой лемех на свой старый, рассохшийся плуг. Его руки дрожали, он
несколько раз уронил крепёжный клин, прежде чем ему удалось
закрепить деталь. Наконец, всё было готово. Он недоверчиво
посмотрел на меня, ища в моих глазах подтверждения. Я лишь коротко
кивнул. Степан глубоко вздохнул, перекрестился, словно готовясь к
прыжку в ледяную воду, и хлестнул вожжами свою тощую, уставшую от
жизни лошадку.
— Н-но, пошла!
Лошадь дёрнула, плуг накренился и вошёл в землю. И тут же стало
ясно, что всё иначе. Плуг шёл ровно, легко, почти без усилий.
Идеально заточенная стальная кромка не скребла землю, а резала её,
как нож режет масло. За плугом оставалась аккуратная, глубокая,
тёмная борозда. Степан, который привык наваливаться на рукояти всем
своим весом, едва не упал вперёд от неожиданной лёгкости хода. Он
прошёл несколько метров, и его лицо начало расплываться в
недоверчивой, счастливой улыбке. Но главное испытание было
впереди.