Вот дед Тимофей, хоть и дружил с
первым Демидовым и умельцем был почище того, а так и
умер у наковальни. Отец тоже выше управителя на демидовском заводе
— хотя и это тоже немало — не поднялся. И только он, Родион
Баташов, смог вырваться из-под чужих рук и стать в ряд с
виднейшими тульскими воротилами.
Как же после этого не хотеть
Родиону Ивановичу, чтобы дети продолжили начатое им дело. Кому же
не хочется видеть, сколь крепок пущенный тобою корень. А
какой уж тут корень, ежели ростки не туда потянулись?
Вот почему и не обрадовался встрече с
сыном Родион Иванович. Хотел было в шею гнать, да пожалел. Все-таки
сын. И коли правду молвить, так даже любимый сын.
Младший-то, Иван, хоть и малец
еще и к учению прилежен, а все не то. Размазня вроде бы. Ему бы
только книжки глядеть, да в кузне торчать, да как дед покойный,
безделицы разные мастерить.
Верно, и сам Родион
Иванович любит с пилой да с рушником повозиться. Но
ведь это только забавы ради, потому что никто еще кувалдой
богатства не нажил. Умный человек, желающий добиться чего-то в
жизни, должен других к работе понудить. Иван же, по всему видать,
на такое негож.
Вот Андрей — то совсем иная
стать. Этот смог бы командовать не хуже отца. Когда еще совсем
мальцом был, так уже и тогда верховодил надо всеми
слободскими сорванцами.
И сколь же настойчив был постреленок.
Как втемяшит себе что в башку, так того и колом
из него не выбьешь. И ведь добьется же своего бывало, как ты
там не откручивай.
Ему бы как раз и передать
промысел отца. Уж он-то не уронил бы фамилии Баташовых,
приумножил бы и увеличил отцовскую казну. Глядишь, и еще заводик
сумел бы поставить. Да вот поди ж ты, в воровство
ударился, с татями лесными спознался.
Вот и опять приперся денег на
гульбу просить. "Не дам!" — твердо решил Родион Иваныч.
— Пошто пришел? — сердито
спрашивает он сына. — Ой боюсь, подведешь ты меня под
монастырь, Андрей!...
Сын некоторые время
молчит, угрюмо поглядывая на отца своими круглыми
немигающими глазами. Потом глухо роняет:
— Не на гулянку просить
пришел.
— Да что ты! — притворно
удивляется отец. — В монахи, никак, записался. Узнать тогда
дозволь, на что же еще деньги спонадобились?
— Завод хочу ставить...
— Завод? — Родион Иванович аж с
кресла привстал, столь неожиданно в устах сына прозвучало это
слово.