А аллея-то дедовская никуда же не
девалась. Тут она. Поворотил гнедых Синюгин. Вернулся в аллею. Та,
да вроде бы и не та. Березы, обожженной молнией, нет. Начало аллеи
тоже не такое. Молодых берез стало больше, а самые старые пропали
куда-то. Бог его ведает, но если бы пришлось поклясться на
Евангелии, Синюгин не взял бы на себя такого греха.
Под старость лет, видно, совсем
память отшибло. Вот и заехал не туда.
Заметался ошалелый помещик. То туда,
то сюда свернет. То велит хлестнуть коней, то осадить. Мыкается
взад-вперед по полям и перелескам, по ухабистым лесным дорожкам.
Смотрит пристально по сторонам, аж в глазах рябит. Ищет
собственность свою, царем Иваном жалованную. Ищет, ищет — и не
находит. То совсем незнакомое место попадается, то опять те же
подсолнухи. Откуда взялись проклятые? И чем чаще они на глаза
попадают, тем больше шалеет Синюгин.
Уже и день к вечеру склоняется. И
гнедые приустали. Бредут еле-еле, будто старые клячи. Да и сам
Синюгин оголодал, хоть волком вой. Живот того и гляди к позвонку
присохнет. А Синюги с Ужновкой нет как нет, словно их никогда и не
было. Да что же это такое? Вот же наваждение
бесовское!
Как же это он сбиться мог? Больше
сорока лет ездит сюда, каждый кустик тут помнит — и вот поди ж ты!
— заплутался. Добро бы еще пешим, а то ведь на паре отличных
лошадок. Вот незадача! Этак, чего доброго, и голову потерять не
долго.
И невдомек старому помещику, что
голове его ничто не угрожает. И никакого, конечно, бесовского
наваждения. Поздненько в деревеньки свои заглянуть
изволил — в этом все дело. И не подсолнухи смеются над
ним, а лесные тати, что ныне числятся рунтами-охранниками в
усадьбе гусевского заводчика...
Налетели они как-то сюда и в два-три
дня перекроили всю здешнюю географию. Подняли нагайками мужиков и
баб, сбили в артель, да и приказали все до последней жердочки
растащить. Солому с крыш и овинов спалили, кирпич и бревна спустили
в речку. Место все перепахали и засеяли подсолнухом. Дорожные и
межевые знаки повыдирали. Скотину пустили по лесу, а людей во главе
с бурмистром повязали да и угнали на Гусевский завод.
Вот, господин Синюгин, как подобные
делишки обделываются. Вот как дерзкий промышленник приобретает
нужные ему деревни и земли, если чересчур упрямый хозяин
отказывается их продавать. Не хотели вы добром уступить, так он
силой взял. И плевать ему на все ваше дворянское достоинство,
на все ваши права и привилегии, на всю славу и честь вашего
древнего рода.