Во лесах было, во Муромских - страница 86

Шрифт
Интервал


Детей?... Постой! Какие ж дети у колодника? А ведь это тоже мысль! Пусть будут и дети!

Женить надо этого красавчика — вот что! Женить на какой-нибудь затасканной девке. И пусть стряпает свое  поганое потомство сколько ему влезет.

 А когда этот "милый  Вольдемар" окончательно смирится со своим гнусным положением, можно будет показать "красавчика" Глашеньке. Пусть тоже полюбуется на своего "ангела". Так и только так! Аминь, как говорят попы...

Время все шло.  Приближался Покров — первый предзимний праздник  и начало свадебной поры в русских деревнях.

Страда давно кончилась. Урожай собран, обмолочен и ссыпан. Подати и оброки уплачены. Теперь не грех и повеселиться. Везде готовились к этому, и гусевский попик отец Симеон не успевал записывать заказы от жаждущих семейного счастья.

В один из таких суматошных предпраздничных дней у резного крылечка поповского дома остановилась красивая легкая коляска, запряженная парой отличных гнедых. Выглянув в окно, немолодая, но еще довольно миловидная попадья удивленно всплеснула руками.

— Ой, господи, какого гостя Бог послал!

Поп тоже глянул, но гость уже входил в светлицу.

— Мир дому сему! — весело провозгласил он.

Баташов! Сам! Вот уж действительно нежданно-негаданно. За столько лет хозяйничанья на Гусе впервые переступил порог. К чему бы это?

— Мир и благословение Господне над тобой, — ответствовал отец Симеон, придвигая барину старенькое, дедовское еще кресло. — Матушка, принеси-ка нам чего покрепче, да хоть груздочков на закуску. Вкусим даров господних, Андрей Родионович, а уж за сим я к вашей нужде.

— Что ж, — согласился Баташов, — я не супротив. Вкусим. Заодно посмотрим, сколь щедр Господь к слуге своему.

С этими словами он сбросил на сундук енотовую шубу и, придвинув кресло, уселся за столом, с любопытством поглядывая на незатейливое убранство поповского жилья. Матушка тем временем хлопотала, расставляя небогатые угощения — лучшее, что водилось в их доме. Но ее попросили удалиться, так как у барина к батюшке был секретный мужской разговор.

Вскоре этот разговор повелся на таких высоких тонах, что уже не мог оставаться секретом для попадьи.

— Как можно, — возмущенно отвечал барину отец  Симеон.  —  При живой-то жене — за это Господь накажет!

— А ты, батя, — гудел Баташова, — богом меня не стращай. Я тебе не мужик. У меня железо и деньги. За них я любого Бога куплю.