В комнате Эри усадили на крутящийся стул. Еще час
назад она не устояла бы перед соблазном покрутиться,
а сейчас приходилось сдерживаться. Ее ведь предупредили,
что будут «серьезно разговаривать».
— Эри. Маленькая моя. — Елена Викторовна села
в кресло, стул подкатила к себе. — Расскажи мне, как
ты это делаешь?
— Что? — не поняла Эри. Подумав, сообразила:
— А, кручусь? Ну... вот так. — Спустила ногу
со стула и, оттолкнувшись от пола, легонько
крутанула кресло. — Надо ноги поджать — и вж-ж-ж!
Но я не сильно, видите? — тут же
опомнилась она. — Я ничего не ломала!
— Бог мой, я не об этом. — Елена
натянуто улыбнулась. — Я о том, что ты делала
в коридоре, пока мы шли сюда... Ты решила, что
мы с Григорием Алексеевичем чем-то недовольны, так
ведь?
Эри опустила голову. Выдавила:
— Да.
— Почему ты так решила?
— Потому что Тимофей. Он... — определение нашлось
не сразу.
— Встревожился? — подсказала Елена Викторовна.
— Да. — Эри обрадовалась новому «взрослому» слову.
Повторила: — Встревожился!
— Ты это услышала, так?
Эри кивнула.
— Ты решила, что Тимофей боится, что
мы с Григорием Алексеевичем будем тебя ругать, и... что
ты сделала?
— Зазвенела, — не сразу, чуть слышно пробормотала
Эри. Ей стало жарко и неловко. До сих пор
не приходилось обсуждать со взрослыми то, как она
звенит.
Елена Викторовна приподняла брови:
— Что, прости?
— Зазвенела, — повторил вместо Эри Григорий
Алексеевич. — Судя по всему, так она называет этот
процесс. — Врач сел перед стулом Эри на корточки.
— А можешь сейчас позвенеть?
Эри торопливо замотала головой.
— Мы не будем тебя ругать. — Григорий
Алексеевич взял Эри за руку. — Позвени, пожалуйста.
Так же, как в коридоре. Можешь?
— А точно ругать не будете?
— Точно. Обещаю.
«Я хорошая, — несмело звякнула Эри. Подождала,
убедилась, что обещание Григорий Алексеевич держит, и повторила уже
смелее: — Я хорошая! Очень-очень хорошая!»
С удовольствием увидела, как врач расплывается
в теплой улыбке. И вздрогнула от ледяного тона Елены
Викторовны:
— Ну, вот. Пожалуйста, наглядная демонстрация. Надеюсь,
теперь у тебя сомнений не осталось?
— Вы сами просили, — пробурчала Эри.
— Конечно. — Елена Викторовна улыбнулась.
Не по-настоящему, но все же. И тон сбавила.
— Сейчас мы просили сами, не отрицаем. Но вот
что, Эри. Видишь ли... Так делать нельзя.