– Ну, птичка, ну свистит, – нарочито грубо сказал Всемил. – Что
ж тут такого? Пошли уже за ягодами! Показывай. Нам ещё поесть
успеть, да собрать два лукоха полных. Неча здесь птиц слушать.
Убирай свою дудку!
– Экий ты злой, Всемил! Лес любит, когда к нему с добром
приходят! – Бажен убрал свирель. – Тогда он с тобой сам поделится
своими ягодками. Вот попробуй в гости приди к кому да начни шуметь
и ругаться. Думаешь, мёдом угостят? По шее дадут да долой из
избы!
– Я – как все. А вот ты иногда дурить начинаешь. Подумаешь, лес!
Мне батя говорил – ты, мол, в своего папку. Всё о птичках да о
свирельках.
– Ладно, пойдём, ягоды покажу! – перебил Всемила Бажен. – Вот
дурю я, дурю, а с лесом дружу. А ты здесь пропадёшь. Покрутись на
месте и дорогу домой забудешь.
– И ничего не пропаду.
– А вот с какой стороны избы наши стоят?
– Избы? – Всемил оглянулся и ткнул пальцем за спину. – Там!
– А вот не там, чудо ты юдо! – торжествующе сказал Бажен и
показал рукой в бок. – Оттуда мы идём. Без меня заплутал бы. Так
кто из нас дурит, я или ты?
Всемил засопел и промолчал.
***
Они забрались далеко в лес. Дальше начался бурелом – здесь не то
что на лошади, тут и пешим идти тяжело. В сосновом бору бродить
одно удовольствие – сосенки стройные и ровные. А в дубняке или в
осиннике не продерёшься. Трава чуть не по пояс, а подлесок
настолько густой, что иногда приходилось подолгу обходить, чтобы
пробраться вперёд. Кустарник цеплялся за луки, что висели за
спинами, и за портки, норовя порвать грубую ткань, а коренья
деревьев сдёргивали лапти с ног. Пару раз приходилось
останавливаться и поправлять обувку.
– Как ты ходишь здеся? – спросил Всемил, когда ветка хлестнула
по щеке и расцарапала в кровь. – Мне уже и ягоды на фиг не нужны.
Пошли домой!
– Потерпи, увалень, скоро и ягоды будут, – сказал Бажен и
обернулся через плечо, как бы намекая: «это, мол, ещё
цветочки».
– Да на што мне твои ягоды, ежели рожа вся в крови. С тобой, как
ни пойди куда, ты чистый и белый, а я как в говне измазанный.
– Осторожко ходи, и будет счастье тебе, – улыбнулся Бажен, и
веснушки засветились от улыбки.
Через некоторое время, когда сквозь густые ветви уже почти не
пробивалось солнце, Бажен сказал:
– Вот поляна моя, никому не показывал. Ты первый будешь! Ягод
тут – как звёзд на небе! Ешь-лопай в две хари, а всё не съешь!